“...Картографировать то, что здесь и сейчас должны те, кто здесь и сейчас...” Интервью с кураторами выставочного проекта “Импульс” Вероникой Никифоровой и Христиной Отс

Беседовала: Анна Крылова

Фотографии предоставлены кураторами проекта

До 17 октября в ЦСИ им. Сергея Курёхина продлится выставка “Импульс”, объединяющая произведения молодых художников, смещающих оптику взгляда на современное “петербургское искусство”, реализованная в рамках I Кураторского форума в Санкт-Петербурге. Кураторы проекта Вероника Никифорова и Христина Отс рассказали ART Узлу о работе над проектом, трудностях, с которыми сталкиваются молодые независимые кураторы и перспективах развития среды. Это первый совместный проект Вероники и Христины, выпускниц магистратуры Смольного (программа “Кураторские исследования”).

Фото: Антон Квитчук

Анна Крылова: “Петербургский художник” — что это значит?

Вероника Никифорова: Моя диссертация связана как раз с проблематикой региональной идентичности современного петербургского искусства, с определением того, что значит “петербургский художник” сегодня. Диссертация, правда, еще не дописана, я продолжаю разбираться в вопросе. И проект "Импульс", в некотором смысле, тоже имеет отношение к моему исследованию. Но, возвращаясь к вопросу о "петербургском художнике": главным героем моей дипломной выставки был Петр Швецов — как яркий представитель петербургского искусства и локальной художественной идентичности. В его работах есть и обращение к живописной традиции ленинградского экспрессионизма, и сугубо петербургская образность...

А.К.: Откуда берёт начало современное “петербургское искусство”?

В.Н.: Мне кажется, переломным для петербургского искусства был конец 70-х — начало 80-х, когда кошелоховское объединение "Летопись" переросло в "Новых художников". Где-то оттуда и началось наше локальное современное искусство.

А.К.: А каким образом на этой выставке “смещается оптика взгляда”?

Христина Отс: Перед нами не стояло задачи противопоставить себя "петербургскому искусству". Наша основная цель была создать платформу для художников, которые так или иначе не вписаны в контекст "петербургского искусства", потому что они работают с другими медиа, темами, они молодые, их мало кто знает. Поэтому нам и захотелось показать их в рамках "Кураторского форума" — вывести их из зоны невидимости. Когда мы начали общаться с художниками, стало ясно, что молодое современное искусство Петербурга не заключено в строгие рамки, например, “бедного” или “живописного”. Поэтому и мы не можем ограничивать его строгой концепцией. Напротив, для нас основной задачей стало не потерять эту различность ни за стремлением к цельности высказывания, ни за какими-то кураторскими “выводами”. Нам здесь показалось важным отойти от кураторской субъективности, предоставить авторам достаточную степень свободы. Из-за этого проект и получился сборный, лишенный обобщающей темы. Но, гуляя по выставке сейчас, мы видим, как он сложился, как между работами выстраиваются параллели, как они вступают в диалог друг с другом. И в этом самостоятельном развитии проекта для меня и проявляется его уникальность. Мы дали импульс, а дальше все само пошло (смеется).

А.К.: Как появляются эти связи?

Х.О.: Все авторы сами участвовали в монтаже, сидели тут днём и ночью. Закончив свой монтаж, начинали помогать другим. Связи выстраивались на ходу. Мы с Вероникой старались создать ситуацию открытого диалога. Мы предлагали художникам места для работ, а дальше мы с ними начинали обсуждать идеи и многие проекты рождались практически на месте. Для нас был крайне важен сам процесс, сама ситуация диалога. Все ребята супер талантливые, у них множество идей, и принять участие в их реализации — большая удача.

Фото: Элина Файнберг

А.К.: Что-то всё же объединяет художников в этом проекте?

Х.О.: Наверное, как раз процессуальность и стала магистральной темой проекта: так или иначе, все художники создавали инсталляции, многие работали с новыми медиа, не столь характерными для “петербургского искусства”. Живописи в этом проекте практически нет, не считая работу Алёны Смолиной, однако, её проект тоже гибридный, в нем акварели раскрываются видеопроекцией. По нашему проекту видно, что в петербургском искусстве сейчас происходит смена материала, переход к "временно’му" искусству, скажем, к видео или инсталляции. Большинство работ на выставке сайт-специфичны, что тоже отсылает нас к вопросу об отношении места и времени. Я бы не сказала, что “наши” художники работают над какими-то определенными темами. Кто-то к исторической памяти обращается, кто-то выстраивает альтернативное настоящее, кто-то обращается к экологической повестке, к феминизму, к языку. И здесь мы опять возвращаемся к той самой различности.

А.К.: Про поиск расскажите поподробнее… Каков был метод отбора?

В.Н.: Мы начали обсуждать этот проект в конце зимы этого года и столкнулись с тем, что не понимаем, с кем разговаривать, откуда начинать. Несмотря на то, что у нас очень много знакомых художников, это все одни и те же имена, которые можно регулярно видеть на петербургских площадках. Их даже не надо перечислять… Теперь к нам приходят с вопросом, почему вы нас не позвали? Где вы искали художников? А мы начали смотреть через редкие петербургские институции, которые работают с молодыми художниками. Смотрели выпускников Про Арте, Пайдеи, Лаборатории новых медиа, ФотоДепартамента... Сделали пост в фэйсбуке…

Х.О.: Да, поиск был довольно хаотичный, и мы честно говорим: он не был объективный. Мы не пытались представить объективную выборку, но хотели начать диалог. Нам говорят теперь: “Вы нас не взяли”. Мы отвечаем: “Мы вас не знали!” И эту ситуацию мы очень хотим переломить. Петербург — такая серая зона, у нас нет фондов и программ поддержки молодых художников и кураторов. Подобные программы есть в Москве. Есть фонды, поддерживающие региональное искусство. А мы вроде как и не Москва, и не регионы… Мы в каком-то промежуточном состоянии. Хочется выводить петербургских художников из невидимости, создавать площадку для самопрезентации — ведь нет ни открытых студий, ни портфолио-ревю. В этой “бедности”, конечно, есть очарование петербуржцев. Но часто, когда к тебе обращаются коллеги из других городов, бывает некого посоветовать — у многих художников даже нет портфолио. Сейчас этим активно начал заниматься петербургский ГЦСИ, они устраивают портфолио-ревю, учат художников работать со своим материалом. И это очень важная работа, мне кажется. Мы вот хотим попытаться создать платформу, куда художники смогут загружать портфолио, чтобы она была открыта для кураторов, которые работают с петербургским искусством. По нашей задумке она должна превратиться в некую базу данных петербургской арт-среды, которая будет помогать как художникам, так и кураторам. И, надеемся, не только петербургским. Задача, конечно, непростая, ведь даже стремясь открыть это поле, мы столкнулись с тем, что не сразу увидели художников.

Фото: Элина Файнберг

А.К.: Какая рамка будет у этого проекта? Современное-молодое-петербургское?

В.Н.: Да, мы отталкиваемся от того, где мы есть.

Х.О.: Хотим начать с Петербурга. Запустить такой проект — это довольно большой труд. Это можно сделать только находясь здесь.

А.К.: Чего не хватает Петербургу?

В.Н.: Хорошей образовательной программы по современному искусству в крупном государственном институте. В Академии всё заканчивается на середине XX века... Ребята выходят оттуда и не понимают, что было после, а программ типа Школы Молодого Художника в ПроАрте попросту не так уж и много.

Х.О.: Современное искусство, оно очень контекстуально. Для того, чтобы в нем работать, надо разбираться не только в истории искусства. Необходимы познания в философии, литературе, социальных науках… необходима широта критического подхода. Часто к нам приходят сами художники и просят помочь с текстами, концептуализировать проект. У них есть хорошие идеи, но нет осведомленности в контексте этих идей. Порой достаточно хоть на один шаг углубиться, чтобы получился завершенный проект. Поэтому хотелось бы, чтобы было больше школ, площадок, преподавателей. Это всё необходимо, чтобы циркулировали новые идеи и появлялись новые авторы. Когда одни и те же преподаватели, пусть и невероятно умные и профессиональные, читают лекции в казалось бы разных школах — выходит, что и школы не такие уж разные. И так во всем. Различность среды требует различных подходов.

В.Н.: Не хватает музея современного искусства. Кроме коллекции Людвига в Мраморном дворце и редких вкраплений в постоянные экспозиции музеев, в Петербурге негде увидеть то самое современное искусство. Я имею в виду — «из учебников». В результате и у зрителей доверия меньше, и у художников, потому что не на что опереться.

Х.О.: Фонда поддержки. Будем честны, этого не хватает всему современному искусству в России. Спасибо Фонду Смирнова и Сорокина, который поддержал нас в этот раз. Но, в целом, каждый раз это борьба. Мы, как независимые кураторы, хотим сделать независимый проект. У нас 20 художников, каждый хочет сделать крутую штуку… Но неоткуда взять денег. У институции нет денег или этот проект им не подходит: деньги есть, но на другое. Это не позволяет реализовывать многие проекты и отнимает очень много сил. Ты, с одной стороны, куратор, но, в то же время фандрайзер, пиарщик, монтировщик, и шуруповерт у тебя всегда под рукой, и текст напиши… Фонд поддержки помог бы и художникам, и кураторам!

А.К.: Почему ЦСИ им. Сергея Курёхина стал интересен этот проект?

Х.О.: Центр Курёхина уже много лет занимается петербургским искусством. Здесь проходят выставки петербургских художников, идет активное создание музейной коллекции, которая формируется вокруг работ петербургских художников начиная с 70-80-х годов и до сегодняшнего дня. Опять же, единственная петербургская премия современного искусства — Премия Курёхина. Проект молодых-петербургских на этой площадке одновременно становится и антитезой, и продолжением. Это как раз и интересно.

Фото: Элина Файнберг

А.К.: Как принимают постоянные посетители Центра этот проект?

В.Н.: На открытии, что непривычно для петербургского вернисажа, большую часть людей я видела впервые. Обычно, ты почти наверняка знаешь, кто, где, кого и почему показывает, кто придет на все это смотреть, и почему вообще так все происходит. Не важно, говорим ли мы про коммерческие галереи или про независимые площадки. Еще когда мы только начали обсуждать этот проект, сошлись на том, что в Петербурге довольно закрытая арт-среда, замкнутая на себе. А мы хотим искать и показывать то, что находится за ее рамками — интересно было бы расширить и круг зрителей. В этом смысле, аудитория нашего вернисажа меня приятно удивила. Значит, мы выбрали правильную траекторию движения.

Х.О.: Да, на открытии в Центре все еле поместились — было очень драйвово. Общаясь со зрителями, я не могу сказать, что они как-то особенно реагируют на наш проект. У Центра Курёхина довольно широкая аудитория. Сюда приходят и школьники, и старшее поколение, но все, так или иначе, интересуются. Наоборот, может показаться, что зритель гораздо больше сейчас готов к современному искусству. Даже если он посмеется — это неплохо. Раз посмеялся, два посмеялся — на третий раз подумает, о, а такое я где-то уже видел.

А.К.: Как вы стали частью Кураторского форума?

В.Н.: О форуме было известно давно и нам показалось это подходящей ситуацией. Мы пришли в ГЦСИ и показали проект. Они приняли, пошли навстречу. Сейчас уже во всю идет подготовка к ART WEEKEND. К нам приходят медиаторы, чтобы подготовить материалы для медиаций. Задают кстати очень хорошие вопросы. В нашем проекте нет текстов внутри экспозиции, что, с одной стороны, усложняет им задачу, но, мне кажется, способствует зрительской интерпретации. Медиация же должна быть направлена на зрителя, ничего не навязывать.

Х.О: На отсутствие текстов, кстати, многие ругаются, но мы не сдаемся. Мы сделали так, во многом потому, что для инсталляций важна чистота пространства. Мы хотим немного уйти от текстоцентричности в современном искусстве. Зачастую приходишь на выставку и читаешь текст дольше, чем смотришь работу. И вот мы хотим подтолкнуть зрителя к визуальному типу взаимодействия с работой. Кстати, у нас на закрытии будет перформанс Наташи Тихоновой, посвященный времени восприятия работы и текста к ней.

А.К.: Но современное искусство — это искусство концепции...

Х.О.: Мы не отказываем людям в желании читать тексты… (смеются). Все они представлены на сайте проекта. Но текст на стене хорош для музейной экспозиции, ведь музей, в том числе, образовательная институция. А выставка современного искусства должна тебя пересобрать, научить взаимодействовать с разными типами объектов. Когда ты приходишь на выставку и сразу упираешься в текст — это не только задает маршрут, но и задает сам тип взаимодействия с работой. Из нашего проекта видно, что у художников тоже разное отношение к текстам. Кто-то описывает проект одной строчкой, не хочет ограничивать пространство зрительской интерпретации. А есть проекты, которые без текста не понять. Например, "iBiom Box" или "Е.Э.Р".

В.Н.: Многие зрители, кстати, радуются, что текстов нет. Тексты ведь тоже, своего рода, барьер.

Фото: Элина Файнберг

А.К.: Как войти в поле современного искусства зрителю? Прочитать какую-нибудь книгу? Или никак не надо готовиться?

В.Н.: К счастью, сейчас появилось много ресурсов, рассказывающих о современном искусстве. Это интернет издания, телеграм-каналы, видео-блоги. Все это способствует расширению аудитории современного искусства. Вот, например, мои друзья-программисты, насмотревшись ютуба, начали ходить на выставки.

Х.О.: Конечно же, контекст необходим, мы уже про это говорили. Но это история про систему, а не про зрителя. Не зритель должен прочитать, условно, 10 научных работ перед тем, как прийти на выставку. Должна измениться система работы со зрителем — она должна располагать зрителя к тому, чтобы прочитать эти работы, после того как сходил на выставку. Все и так боятся современного искусства. В целом, на это направлена, как раз, арт-медиация. Мне вот сложно их воспринимать, я предпочту текст почитать. А для тех, кто не погружен в академический контекст — это может стать точкой входа, предложить другой тип восприятия. Нужно открывать границы. И практика арт-медиации в этом хороша, она открывает пространство диалога, когда люди начинают искать свои связи с искусством. Не обязательно же искусство понимать головой.

В.Н.: Согласна. У меня вот как раз много построено на чувствах. Я вообще «из тех», кто верит, что смотря на искусство — внутри должно что-то «щелкать». Какой-то первый импульс, который побуждает тебя остановиться, всмотреться в произведение, а потом уже можно и текст прочитать. Но именно этот опыт непосредственного восприятия, личного переживания того, что ты видишь/слышишь, мне кажется крайне важным.

Х.О: Да. Вот мы с Вероникой очень разные в этом вопросе. Но в этом нет противоречия — нам часто нравятся одни и те же работы, но приходим мы к ним по-разному.

А.К.: А как вообще работать вдвоем?

В.Н и Х.О. (хором): Мы впервые работаем вместе.

Х.О.: Как раз потому, что мы довольно разные, мы отлично дополняем друг друга.

В.Н.: Что видно даже из того, как мы даём интервью!

Х.О.: Нам повезло! (смеются)

А.К.: Легко ли быть молодым куратором сегодня?

В.Н.: Очевидно, нелегко. Особенно, независимым куратором. С каждым годом количество моих знакомых молодых независимых кураторов сокращается. Все постепенно переходят в институции. Это конечно, сильно связано с ценой этой независимости, о которой тебя никто не предупреждает — каждый раз получается такой «проект под ключ», где ты сам себе куратор, редактор, строитель, сммщик ну и так далее… часто за свои деньги или с минимальной поддержкой, если, опять же, ты сам ее найдешь на проект... И чем больше проект, тем больше ролей приходится на себя брать.

Х.О.: Да! После подготовки большого проекта хочется взять паузу на полгода. Профессия независимого куратора означает отсутствие стабильного дохода и каких-либо социальных гарантий. Многим приходится заниматься дизайном, переводами, редактурой — различным фрилансом. Опасность в том, что, когда ты начинаешь где-то работать, сил на собственные проекты уже не остается. За свою практику я поработала в различных институциях, сделала множество проектов, но ведь в том и дело, что практически нигде нет позиции куратора. Обычно ты работаешь координатором, менеджером проектов. А это прекарный труд, где ты сутками собираешь выставки, общаешься с художниками, ведешь документооборот. И при этом у тебя не просто маленькая зарплата, но и сотрудником ты остаешься невидимым. Честно говоря, мне уже не первый год кажется, что нам необходим кураторский профсоюз, профсоюз работников культуры. Потому что работу координаторы делают огромную, а обращаются к ним "мои девочки". Это, конечно, задевает и мотивирует на то, чтобы делать независимые проекты.

В.Н.: Меня пока еще никуда не прибило…(смеется) Во многом из-за того, о чем сейчас сказала Христина, но еще и потому, что в Петербурге не так уж много институций, занимающихся современным искусством.

А.К.: У вас сейчас будет перерыв? Или есть новые идеи?

В.Н.: Не успели еще обсудить, но идей и планов, конечно, много.

Х.О.: Ещё живём этим проектом. Но перезарядиться надо. Хорошо бы устроить спа для кураторов… (смеются) да и вообще для работников культуры. Чтобы туда давали путёвки в первый день после открытия проекта, например. А вообще будем развивать платформу. Нужно довести эту историю до конца!

А.К.: А планируется ли параллельная программа к выставке?

Х.О.: Мы уже упомянули про серию перформансов Натальи Тихоновой. Они пройдут 16 и 17 октября. Также мы планируем провести серию кураторских экскурсий. Нам очень хотелось сформировать образовательную программу, но мы поняли, что для того, чтобы говорить о таком "молодом" искусстве нужно сначала его осмыслить. Таких специалистов пока нет, к сожалению. Или, возможно, мы их тоже не знаем.

А.К.: В идеальном мире какие лекции могли бы тут случиться?

Х.О.: Мне были бы интересны лекции по истории инсталляции, например. Мне кажется, что про визуальную и жанровую специфику инсталляции довольно мало говорят. Хотелось бы, конечно, провести лекцию про генеалогию петербургского искусства с выходом на представленных на выставке художников.

В.Н.: Да. Вот, например, у Швецова, Белого, Север-7 есть очевидная связь с "петербургским искусством", а “наши” художники уже не так ориентируются на локальный контекст, исходят из другой культурной парадигмы, смотрят на другое искусство.

Фото: Элина Файнберг

А.К.: Почему вам интереснее работать именно с современным искусством?

Х.О.: Для меня кураторство — это возможность совмещать теоретические и менеджерские задачи. В то же время для меня безумно важно работать с художниками, существовать в диалоге. Актуальное искусство — это такая живая ткань современности. И вот это чувство, что ты можешь что-то изменить, ухватить нечто важное, заряжает драйвом. И в этом смысле уже становится неважным, войдет ли художник в историю. Важным становится само "событие".

В.Н.: Я какое-то время занималась ленинградским андеграундом, общалась со многими художниками, которым сейчас уже за 80. Совершенно иной принцип работы. Вот этого "существования в диалоге" не было, слишком острая преграда времени. И хотя я искренне люблю искусство ХХ века, в работе с ним мне не хватает живого взаимодействия. Картографировать то, что здесь и сейчас должны те, кто здесь и сейчас. Иначе это лишается искренности.