Небо, хвоя и возможность риска

В галерее «Здесь» до 17 мая открыта выставка «Вольный алфавит» Бориса Кочейшвили. 

Стоит познакомиться с художником для того, чтобы понять – его творчество полностью соответствует его характеру: упрямый, но вежливый, знающий себе цену, но не самовлюбленный, романтичный, но не сентиментальный. Его искусство всегда находится на грани реального с ирреальным, на пересечении десятилетий и веков. Но что бы он ни делал, все построено по законам некой внутренней гармонии.

И действительно, разнообразие художественных методов, представленных на выставке в камерной галерее, удивляет: как в одном пространстве с тремя невысокими стенами и как в одном человеке могут уживаться одновременно живопись, рельеф, коллаж, акварель, рисунок, и, главное, от руки написанные тексты? Но, поверьте, могут. 

В рельефах художника объемы белого на белом увлекают зрителя в непредсказуемое визуальное путешествие.

В технически изощренной живописи Кочейшвили на поверхности оргалита, не скрывающего свою шершавую поверхность, вдруг легким шлейфом выступает эфемерная субстанция неба. 

Тексты Бориса Петровича стоят отдельного разговора: рассказ про встречу с собакой Пастернака занимает всего четыре неровно написанных от руки листочка, но вы чувствуете весеннее Переделкино, где пахнет хвоей и сырым деревом. 

«Мне нравится в живописи возможность риска и случайного знакомства» – говорит художник, и тут мне вспоминается его история о том, как он по молодости отправился в Зальцбург по приглашению галереи открывать свою персональную выставку. Но «возможность риска» заинтриговала Кочейшвили. И он поехал не с готовыми работами, что было бы логично и удобно, а с папкой бумаги и с тушью. А уже по прибытии, после приветственного ужина и за 10 часов до вернисажа, он сел ночью в своем освещенном желтыми фонарями номере и начал творить, сделав за этот короткий срок целых графических 12 работ. Жизнь этого человека полна удивительных историй про известных людей и незнакомых прохожих, про путешествия по Европе и про дачи друзей в Подмосковье, про Лию Ахеджакову, чьи черты узнаются во многих его работах, ибо они были женаты (приглядитесь на выставке к картине с лисичкой). В его «почеркушках» иногда появляется Дмитрий Александрович Пригов, персонаж совершенно не из кочейшвиливских историй, но с которым они некогда дружили, а женские портреты обязательно посвящены какой-нибудь из его «любовей»: будь то прекрасная высокая худощавая девушка, или полная чудесница невысокого роста – все они когда-то встречались ему на жизненном пути и всех их он когда-то любил.  Но сильнее всего он любил искусство. 

Сказать, что Кочейшвили есть поэт и художник - нельзя, художник и поэт - тоже не подходит. Он - скорее творец, находящийся вне времени и вне пространства. Он не был популярен в годы процветания неофициальных художников, но и не был на слуху у официальных, он не эмигрировал, но и не выступал за социалистический строй, он тогда просто писал – картины и стихи, просто жил. Так живет и теперь. В этом и кроется вся романтика Бориса Петровича: он неуловим и неопределен ни в одной системе координат. Он - вневременной и настоящий.  Да, именно настоящим творцом его хочется назвать.