Нет вещей, которые нас не учат. Интервью с художницей Яной Романовой

Беседовала Анна Крылова

Фотографии предоставлены Яной Романовой

Яна Романова — художница, работающая с фотографией. В 2006 году она закончила журфак, в 2009 — факультет фотожурналистики, а в 2017 году — программу Фонда “Про Арте. Школа молодого художника”. Карьеру начинала в документальной фотографии, но постепенно вектор развития сместился в сторону современного искусства. Сегодня в России многие начинающие авторы знают её как преподавателя. В то же время она постоянно учится чему-то сама. Не всегда это связано с искусством напрямую. В 2019 году Яна отправилась искать выход из тупика, которого достигла в саморазвитии — переехала из Петербурга в Голландию, поступив в магистратуру в Гааге.  Мы поговорили с Яной  об опыте обучения за рубежом и в России, художественном образовании в 2020, бесконечном онлайне и поиске сил.

- Яна, кто ты? 

- Я задаю себе этот вопрос часто. Наверное, вообще невозможно определиться с этим раз и навсегда. И многое зависит от контекста. Я работаю на журналы — тут я однозначно фотограф. Но если говорить о проектах, которые я делаю сама, то я — художник, работающий с фотографией. Это немного другой рынок, хотя иногда они пересекаются. Я существую одновременно и там и там. Называя себя художником, я освобождаюсь от привязанность к медиуму. Для меня “фотограф” — это акцент на технических навыках,  художник — акцент на “голове” и идеях, которые для тебя важны. 

Фотография из проекта "W"

- Я знаю тебя в трех ипостасях: ученик, автор и педагог. Это всё работает одновременно? Или что-то начинает преобладать?

- Всё, что я делаю — это часть моей художественной практики. Я не чувствую себя студентом, может, потому что  учусь в магистратуре. Меня окружают люди, которые уже очень многое сделали, и у меня самой довольно много опыта за плечами. Хотя у нас есть на курсе несколько начинающих в фотографии людей, но они состоялись в других областях: например, дизайне, социологии, антропологии. Мы, скорее, коллектив авторов, которые учатся у других авторов с большим опытом. Для меня образование — это не то, что ты получаешь, это то, что ты берешь. Есть разница между тем, чтобы просто слушать лекции и тем, чтобы набить очень много шишек, пытаясь что-то сделать. Возможность задать вопрос живому человеку и получить отзыв, чтобы набить чуть меньше шишек и расширить свои представления о возможном — это то, что мне сейчас нужно, как автору, и то, что я сама пытаюсь давать, как преподаватель. 

- Где ты опять учишься? Почему именно там?

- Я учусь в Гааге, в Королевской академии искусств — это старейшая художественная школа в Голландии, да и возможно во всей Европе. Она была основана в 17 веке.  (прим.ред Royal Academy of Art/ Koninklijke Academie van Beeldende Kunsten / KABK). Магистратура, в которую я поступила, свеженькая, существует всего второй год и называется “Фотография и общество”. Руководитель магистратуры — достаточно известный фотограф — Дональд Вебер. Идея программы — поиск новых путей взаимодействия автора со зрителем (кроме классических — публикации в журнале или участия в выставке). Как фотография может изменить общество, что привнести? В английском есть отличное для этого слово “impact”, если переводить на русский — ”влияние”, “воздействие”. “Как быть ближе к зрителю, к людям?” — это тема, с которой работаю в своих проектах, поэтому мне сразу стало интересно, когда я прочитала об этой программе. 

Сейчас я заканчиваю первый год обучения, вся программа рассчитана на два. Вместе со мной учатся авторы со всего мира: из Канады, Турции, Германии, Австрии, Бельгии, Швейцарии, Италии. Программа построена по принципу студий у разных мастеров. Первая была посвящена экспериментам и новым технологиям. Старт был очень интенсивным — в какой-то момент мы делали по проекту в неделю. В следующей студии мы разбирались с тем, что такое коллаборации, обсуждали этические проблемы колониального наследия фотографии. Студия, которая только что закончилась, отведена под коллективный проект. Отправной точкой стала тема “Пропавшие люди”, размышление о том, что значит “отсутствие”. Мы должны были сделать книгу, но в силу карантина собрались с мыслями и силами и запустили сайт. 

Фотография из проекта "Построить памятник"

- Что ты чувствуешь сейчас по поводу происходящего вокруг? 

- Сначала было очень сложно, но два месяца спустя я уже привыкла учиться онлайн. Наша академия — про практику, важная часть — физический процесс, работа в мастерских. Здесь много направлений, где студенты должны делать что-то руками — скульпторы, отделение текстиля, файн-арт и пр. Наш курс, конечно, тоже много чего недополучает, однако нам проще уйти в онланй. Интересно и то, что мы очень сблизились с преподавателями сейчас, так как все оказались в одной лодке: дома, в изоляции, со всеми сопутствующими переживаниями и проблемами. Это новый учебный процесс. Теперь преподаватели не знают точно, как правильно нужно поступить в текущей ситуации. Они выносят эти вопросы на коллективное обсуждение, и это очень полезно.  

- Карантин — это время для того, чтобы учиться? Некоторые жалуются на непродуктивность или вообще не могут ничего делать… 

- Смотрела недавно очередной сериал вечером, чтобы заснуть. Сестре героя делают срочную операцию, решается вопрос жизни и смерти. Герой долго ходит туда-сюда перед дверью операционной. Сейчас я ощущаю себя, как он - хожу кругами, пытаясь угадать, хорошо ли все пройдет, выживет ли пациент. Наверное, все мы — человек, который ждет, что сейчас выйдет врач и наконец-то сообщит, что все будет хорошо... К сожалению, сейчас уже понятно, что никто не выйдет, но состояние напряжения от того, что вот-вот что-то случится — оно со мной с начала карантина в Голландии (прим.ред - с 13 марта). Наверное, я, скорее, мобилизовалась. Мозг кричит: “Давай сделаем что-нибудь, чтобы сделать хоть что-нибудь”. Это мой способ справиться с тревогой - делать как можно больше. Я читала про психологический эксперимент с равными по силе хомячками. В драке они не могут победить друг друга  и просто  начинают делать всякую ерунду — умываться, бегать кругами — всё, лишь бы не драться, потому что ситуация безвыходная. Возможно, сейчас именно это и происходит. Пока не время для анализа ситуации. Сейчас время “замирать либо бежать”. У меня одно сменяет другое. Бывает, не могу подключиться к занятиям и работе — чувствую усталость и тревогу, бывает — работаю как сумасшедшая. 

- Чему нас учит пандемия? Учит ли? 

- Наверное, нет вещей, которые нас не учат. Мы сейчас все получаем огромную травму, мы не заживляем раны, нас пока еще “бьют”. Мы можем сделать что-то реактивное, а аналитического — пока не можем. Ничего реактивного я не придумала. Меня карантин учит лучше организовывать время. Сейчас я одновременно учусь, веду три разных курса, помогаю в менторской программе бакалаврам нашей академии доделывать их выпускные проекты, участвую в разных онлайн-событиях и стараюсь напомнить себе, что отдыхать надо и ненормально столько работать, если я хочу дожить до снятия карантина. 

- Зачем ты учишься опять? 

- Я, как автор, оказалась в тупике. За много лет практики я создала себе комфортную среду вокруг и когда все устоялось и нет никаких перемен, мне вдруг стало сложно работать. Представляю, насколько это иронично звучит в нынешней ситуации. Но тогда я решила кардинально изменить контекст и посмотреть на себя в новых обстоятельствах. Мне было интересно, смогу ли я измениться. Поступить, получить визу и переехать, оплатить обучение — всё это было очень непросто и много раз мне казалось, что ничего не получится.   

- Ты сторонник идеи  life-long learning? 

- В индустрии, в которой я работаю, невозможно стоять на месте, можно учиться с кем-то, у кого-то и самостоятельно, но учиться надо постоянно... С другой стороны — классный процесс переосмысления себя, понимания себя, приближения к себе — учеба еще и про это. Мое знание себя помогает мне становится интереснее как художнику.

Инсталляция “Швилишвили” на фестивале Riga Photography Biennieal

- Но существует стереотип, что если ты учишься — ты еще неопытный, к тебе приклеен хвост “молодой художник”... 

- Одна моя сокурсница снимала учебный проект и не могла никак договориться о съёмке. Она представлялась независимым автором и фотографом издания, в котором работает. Мы спрашивали у неё: “А почему ты не говоришь, что ты — студентка, и это учебный проект?” Оказалось, что это её осознанная позиция. Студент — человек подневольный, выполняющий чужое задание. Автор отвечает за свои решения и работу сам. Сегодня люди учатся в разном возрасте, на разных этапах карьеры, поэтому не думаю, что уместны какие-то стереотипы.

- Что тебе еще помогает? Чему ты учишься, не связанному с искусством напрямую? 

- Например, я ужасно неловкая, у меня плохая координация. Я иногда пытаюсь это изменить и, например, учусь таким вещам, например, жонглировать. У человека с нормальной координацией это занимает пару часов, у меня ушло пару месяцев (каждый день), и, кажется, уже надо учиться заново! Еще я уже год учу японский. Мне это приносит огромное удовольствие. Это погружение в новую символическую систему, совсем чуждую. Символические системы европейских языков я чуть-чуть понимаю, а азиатских — нет. Это изучение помогает моему мозгу смотреть на вещи иначе, чем я привыкла. Главный смысл любого образования — найти новый способ расширить картину мира. Сейчас, учась в академии, я понимаю, что больше всего мне помогла именно разнообразная группа, в которой есть люди, мыслящие вообще не так, как я привыкла. Это такое приятное (ну и немного разочаровывающее, чего уж там) чувство, когда в голове постоянно звучит вопрос: “А что, так можно было?”

- Как ты выбираешь новое дело, которому хочешь научиться? Почему решаешь заняться тем или иным?

- Хочется, чтобы кто-то составил тебе инструкцию. Но готовый набор шагов никогда не работает. Тут может помочь только внутренний компас. Чтобы принять решение, я представляю его себе, смотрю, куда он больше склоняется. Это интуитивное ощущение. Я стараюсь идти в сторону того, что не пониаю вообще… Квантовая физика, скажем. Геологией увлекаюсь сейчас. Я даже гулять стала по-другому. Смотрю под ноги и понимаю, на сколько больше информации вижу теперь, чем видела раньше.

 Инсталляция “Ожидание” на фестивале Chobi Mela VII, Бангладеш

- Образование в современном искусстве в России принято ругать. Но есть ли плюсы у нашей системы? Не все могут уехать и надо себя учить… 

- У нас большая часть образования — негосударственная. Это и плюс и минус одновременно, я бы сказала. Институций, напрямую связанных с государством, всего пара — например, у нас есть Родченко и Смольный. Может быть, с этим связано, что у нас в культуре современное искусство все еще часто воспринимается как что-то дикое и непонятное. У академического образования есть серьезные минусы — это всегда рамка, в которую ты должен себя загонять. В Гааге я сталкиваюсь со смешным явлением — экзамен сдается в форме проекта и отчета по работе над ним. И, конечно, оценка проекта - это очень субъективно. Хотя от этого экзамена зависит продолжение моей учебы в следующем году. По художественным дисциплинам сложно ставить оценки, если оценивается что-то еще, кроме самого технического мастерства. Но, при малом количестве государственных институций, в России много частных школ. Можно выбрать, к кому пойти учиться, можно поучиться в разных местах. Важно, мне кажется, не учиться долго у одного человека. Когда ты учишься у разных людей - начинаешь шире мыслить. 

Самое тяжелое для меня в Российском образовании - это то, что часто преподаватели все еще не готовы дать автору свободу быть собой, а используют подход “круто/говно”. Результатом становятся попытки студента понравиться конкретному преподавателю. Это тупиковая история. Когда автор после такого образования приходит в ситуацию, где его спрашивают: “А что ты сам хочешь, что тебе интересно?”, он не знает, что хочет и что ему интересно и часто даже не знает, как это понять. И, самое главное, не может позволить себе сделать что-нибудь “глупое” для начала, боясь осуждения. Мне кажется, что это очень грустная история и я, как преподаватель, вижу свою миссию в том, чтобы менять это в образовании в искусстве. 

Фотография из проекта "Ожидание" 

- Бывает иначе?

- Да! Чему я сейчас учусь — это еще и как учить, как сделать так, чтобы не травмировать человека, а помочь автору развивать свои сильные стороны. В Академии нам не говорят, что хорошо, а что плохо, а пытаются помочь решить наши задачи. Сейчас у меня становится гораздо больше инструментов и уверенности, но цель остается прежней. 

Эти инструменты вместе с моей позицией, о котороя я говорила раньше, стараюсь применять везде, где сейчас преподаю сама: веду занятия в двух школах - Фотографике и Fine Art, а также мы с коллегой Марией Мориной два месяца назад запустили курс “Больше, чем проект” (инстаграм проекта): и в июле собираемся набирать второй поток. 

- А что ты берешь у своих студентов? 

- Меня радует, когда человек понял для себя что-то новое, как сделать прям огого, это когда видишь буквально как на глазах у автора появляется много энергии и понимания куда идти, пазл сошелся! Это происходит редко, но это огромная радость. Меня это заряжает, как батарейку — наблюдать, как у кого-то щелкнуло.