Обаяние сувениризации

Сейчас в галерее современного искусства Fabula идёт выставка Виктории Кошелевой «TERRA». По этому поводу побеседовали куратор Майя Мамедова (М.М.) и теоретик искусства Юлия Тихомирова (Ю.Т.).

Текст: Майя Мамедова

М.М.: Работы Вики Кошелевой - это по сути образы, персонажи, вышедшие из мира советской научной фантастики, только с тем условием, что тот (вернее та), что их производит, опирается скажем так на вторичные источники: это не советская фантастика сама по себе, это то, какой она предстает в глазах тех, кто не читал, а слышал от родителей, друзей, мельком по телевизору… плавающие в культурном гравитационном поле образы. Искаженная гоблиновским переводом из 90-х сказка. И не стоит также забывать, что сюжеты по сути вестерновские, да и вестерн этот тоже не аутентичный, искаженный, даже более игрушечный нежели оригинал. Вестерн в восточном контексте, в котором часто пребывает художница, населенный советскими фантастическими персонажами. 

Виктория Кошелева. Последний единорог. Источник

Ю.Т.: Ты пытаешься привести работы Вики к некоторому номадическому знаменателю: кочующие континенты, обдуваемые ветрами планов имманенции… советские образы якобы детерреторизируются в вестерне через арабские эмираты. Но ведь не стоит забывать перформативную часть выставки, на которой мы были: нам на входе раздавали пластиковые пакетики, внутри которых была открытка с рисунком Вики и горсть земли. Как мы знаем, земля эта куплена в обыкновенном супермаркете и прибавочной стоимости смысла, кроме бытования материальным эпиграфом к названию выставки «Terra», не имеет. Сами кураторы и художница акцентируют внимание на том, что материал, из которого состоят эти работы сугубо капиталистический: продажа земли, перераспределение ресурсов, производство… все это намекает на то, что фантазии художницы - это не исход в другие миры, не выход из имеющейся парадигмы, а скорее маневрирование между необходимостью быть привязанной к материальности производства и при этом не упускать ту разрешённую текущим контекстом степень свободы.

М.М: То, что ты называешь «номадическим контекстом» - это интересно, но я ведь не считаю, что Вика живет и работает как кочевник: кочевники приспосабливаются к своему новому, пусть и временному месту жительства, а Вика путешествует сама по себе, как туристка, она берет с собой свою субъектность. И в искусстве аналогично: она не пытается приспособиться к тому или иному контексту, не пытается откреститься от своего «я», напротив, Вика сама пишет, что ей необходимо к себе возвращаться, даже в вечных путешествиях нести свою технику, школу, в которой выучилась мастерству, традицию, отличную от типично московской, впитавшей в себя концептуализм. Я согласна, что о кочевниках говорить не приходится, но я не думаю, что это можно ставить Вике в укор. 

Экспозиция. Источник.

Ю.Т.: А атрибут туриста - это сувенир. То, что делает Вика, я бы назвала не детерриторизацией образов, а их сувениризацией. Хоть слово «сувенир» и связано этимологически с «воспоминаниями», я имею в виду скорее приведения к объекту, способному попасть в сервант в лучшем случае и подойти к модному дивану в не самом благоприятном. Аутентичность сувениров детерминирована ожиданиями Другого, создатель сувенира пытается угадать характерное для этого самого Другого «припоминание». Иными словами, аутентичность сувенира - это аутентичность иллюзии, заведомо отполированного представления о чем-то. Другую сторону сувенира показала Ирина Корина на выставке «Diversity United», прямо у входа на выставку стоит огромный сервант, заполненный тем, что можно в общем-то назвать сувенирами, заполненный, но пустотный. Это нагромождение пугает, съедает, привлекает и отталкивает, царь кощей над сувенирами чахнет. И еще, ты говоришь про субъектность, но что она такое? Субъектность не может быть зафиксирована, она по сути не что иное как лоскуты бытия шитые белыми нитками обстоятельств. Все, что происходит с нами составляет, корректирует, достраивает нашу субъектность. Человек живет в постоянном становлении, зачастую не целенаправленном. Человек детерминирован обстоятельствами, бытием, зачастую не самым позитивным, заставляющим человека ненавидеть и свои субъектность, и свою ответственность, и свою суть — все это хочется скинуть с себя. Конечно, представляя будущее, человек (топос утопии) цепляется за ненадежное настоящее, поэтому образ будущего (параллельных миров) захвачен настоящим с его капиталом, желающим производством, истощением ресурсов и так далее. В общем, субъектность не только нельзя носить с собой, она еще и редко у кого способствует практикам выхода из парадигмы гнетущей реальности, не уходя при этом в эскапизм. Я считаю, что по-настоящему сильное, живое, необходимое искусство способно взаимодействовать непосредственно с ландшафтом: «Я разговариваю с прахом, меня составляющим» — вот так. Подобные художественные практики с одной стороны максимально приближены к действительности, но не пассивно существуют под его влиянием, а взаимодействуют и анализируют свои реакции, а с другой и благодаря первому - формируют образ будущего, связанного с планом, ответственностью, действительностью. 

М.М.: Да, я согласна с тем, что субъектность в целом не зафиксирована, но трудно спорить с тем, что так называемый базис ее, костяк, заложенный в детстве, на ранних стадиях развития человека, не остаётся более-менее статичным, влияющим на последующие изменения. И когда я говорю про субъектность Вики, я имею в виду именно эту базис-субъектность. Более того, я ведь не считаю, что Вика планирует, программирует, строит будущее, как хотела бы это видеть ты. Она также и не строит параллельные миры: эти миры обладали бы имманентной логикой, нам неясной, но определенно работающей, как в «Алисе в стране чудес». Но на картинах Вики мир не работает по законам, нам непонятным, он вообще не предполагает какого-то нарративного, сюжетного развития. И кураторы подчеркивают это экспозиционно: выставка также не предполагает нарратив. 

Экспозиция. Источник.

Ю.Т.: Мне напомнило это сложности, с которыми сталкивается тот, кто экспонирует иллюстрации Пепперштейна к его собственным рассказам: рисунки сделаны виртуозно, зачастую подписаны одной-двумя фразами, вполне самостоятельны, но если знать, что там есть сюжет, причем очень конкретный, топологически обозначенный (как, например, в рассказе «Город Россия» и иллюстрациях к нему), рисунков становится будто бы мало. Искусство такого рода текстовездесущно: концептуалистское наследие. У Вики этого нет: ее миры, если их можно так называть, не имеют текстового фундамента, мы не знаем, что с ними будет (и будет ли?) когда мы отвернемся или упустим какую-нибудь деталь. Даже на индексальном уровне схожий с Медгерменевтовским колобком символ — ухмыляющаяся Луна — не ускользает, не имеет потенции к изменению, движению. Это замкнутые фигуры с кругообразным нефтяным движением внутри статичного контура. 

М.М.: Миры Вики находятся внутри парящих мыльных пузырей, переливающихся перламутром на солнце. Такой пузырь прекрасен, но может лопнуть, и тогда перед нами на контрасте предстанет сама обнаженная действительность: земля, капитал, материя, ландшафт.