Александра Данилова: «Сегодня Пушкинский – это институция, которая пытается осмыслить классику через современность…»

В Москве в 6 апреля 2022 года прошла Х церемония награждения премией газеты The Art Newspaper Russia, одним из победителей которой стала выставка «Бывают странные сближенья», недавно завершившая свою работу в Государственном Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Сергей Чебатков побеседовал с одним из кураторов проекта, заведующей отделом искусства ХІХ-ХХ века ГМИИ им. Пушкина Александрой Даниловой о коллекции современного искусства Пушкинского музея, сложности экспонирования масштабных художников и проблемах «странных сближений». 

Текст: Сергей Чебатков

Фото: Елена Куприна-Ляхович

Когда вы начали свою работу в Пушкинском музее?

В Пушкинский музей я попала сразу после школы. Я с ранних лет хотела заниматься искусством, посещала Клуб юных искусствоведов. Однако, с первого раза в МГУ на желанный факультет поступить не удалось. И тут мне повезло: в Пушкинском музее открылась вакансия лаборанта как раз в школьном отделе, который был связан с этими кружками. Мне предложили работать в музее, о чем я с тех пор ни минуты не жалею.  На следующий год я приняла решение учиться не на дневном, а на вечернем отделении, чтобы совмещать работу и учебу. И, вот так с 1988 года я работаю ГМИИ им. Пушкина. Я успела поработать в нескольких отделах, пока мне не предложили стать хранителем коллекции объектов и инсталляций, самой молодой тогда коллекции музея. Мне отвели роль, которую всегда замечательно описывала Ирина Александровна Антонова, говоря: «Это Александра. Она занимается у нас современным искусством, которым музей, в принципе, не занимается». 

Александра Данилова и Ирина Александровна Антонова

Насколько велика сегодня коллекция современного искусства в Пушкинском?

Коллекция не очень большая. Исторически сложилось так, что музей никогда не имел достаточного финансирования на покупку произведений современного искусства. Поэтому говорить о выстраивании какой-то серьезной программы по формированию закупок всегда было довольно сложно. Ведь рынок современного искусства очень дорогой. Как это ни парадоксально звучит, но привезти в Москву выставку Гойи значительно проще, чем, например, современного художника Демьена Херста. И одной из причин тому будет то, что страховая стоимость работ последнего будет на порядок выше, чем в случае с произведениями испанского классика. Основной источник, комплектования сегодня, – это дары. А тут...  Скажем так: дареному коню в зубы не смотрят. Тем не менее, в нашем собрании есть весьма любопытные вещи, например, произведения Йозефа Бойса. Об этом мало кто знает.

Тут еще нужно сказать, что до меня долгое первоначально формированием коллекции занималась Марина Бессонова, которая считала важным приобретать работы отечественных художников неофициального искусства, поэтому у нас есть отличные вещи Сокова, Турецкого, Орлова, Чуйкова и многих других. Кроме того, в 80-е годы существовала такая форма межмузейного сотрудничества, как «Интермузеи». По этой линии устраивались большие международные выставки, и Министерство культуры можно было попросить купить оттуда работы. Сегодня у на есть хорошая коллекция польского искусства. В частности, одна из лучших, наверное, музейных коллекций Владислава Хасиора. Конечно, Хасиор не самая первая величина в мировом искусстве. Но тогда для еще, скажем так, советского зрителя, арт-объекты из вафельниц и старых вешалок были новым радикальным опытом, необходимым этапом, который надо было пройти на пути к пониманию мировых художественных трендов.

Когда выставки современного искусства стали проводиться непосредственно уже в Пушкинском музее? 

Можно сказать, что роман с современным искусством у музея был всегда. Например, в 1956 году в Пушкинском показывали Пикассо, который был тогда живущим современным художником. Супер звездой актуальной художественной сцены. В конце 1970-х проходили большие выставки, на которых показывали абстрактный импрессионизм, гиперреализм, американский фотореализм. Поэтому говорить, что Пушкинский музей никогда раньше не интересовался современным искусством, было бы неправильно. Конечно, определенный консерватизм в политике присутствовал. Например, во время масштабного показа в Москве коллекции Центра Помпиду, в нашем музее демонстрировались произведения начиная с эпохи Авангарда и до середины 60-х. годов прошлого века. Более позднее искусство показывали уже на другой площадке.

Когда директором Пушкинского стала Марина Девовна Лошак, то политика музея несколько изменилась. Отношение к современному искусству стало более лояльным. Сегодня Пушкинский, - это институция, которая через современность пытается осмыслить классику. Тот же проект современной художницы Ольги Затуловской, сделанный сейчас параллельно с выставкой египетских мумий, вполне закономерен для современной политики музея. Однако, несмотря на то, что современному искусству в музее сегодня уделяется гораздо больше внимания, чем раньше, мы на настоящий момент практически прекратили пополнение коллекции современного искусства живописью или скульптурой. Это связано с катастрофической нехваткой музейных хранилищ. Выставочные пространства, построенные, если вы помните, более ста лет назад, тоже не очень приспособлены для современного искусства. И это касается не только музейных хранилищ, но и выставочных залов, построенных, если вы помните, более ста лет назад. Еще в 2000-е мы очень хотели привести выставку замечательного немецкого художника Ансельма Кифера, который известен своими масштабными инсталляциями. До сих пор помню, как мы ползали с рулеткой вместе с Ириной Александровной Антоновой по нашему самому большому Белому залу и пытались решить, как нам разместить эти работы. И, в конце концов, поняли, что это невозможно. 

Поэтому сегодня основной акцент при формировании коллекции современного искусства мы делаем на медиа. Благодаря Ольге Шишко, которая возглавляла медиа-отдел, наша медиа-коллекция очень выросла за последнее время.

Фото: Елена Куприна-Ляхович

Недавно проект «Бывают странные сближенья» стал победителем Х премии The Art Newspaper Russia в номинации «Выставка года». Можете рассказать об этой своей работе?

Этот проект мне посчастливилось делать с французским куратором Жаном Юбером Мартеном. Он не совсем про современное искусство, а скорее, про современные кураторские практики, и про разнообразие подходов к решению художественных задач, которое они могут продемонстрировать. Для меня это был колоссальный опыт взгляда со стороны на работу куратора, который творит методом свободных ассоциаций.  Такой принцип работы всегда привлекал меня с точки зрения выбранной кураторской стратегии. Как раз в 2009 году, когда Жан Юбер Мартен организовывал третью московскую биеннале современного искусства, мы с Еленой Куприной-Ляхович делали проект, посвященный Московской концептуальной школе. Мы брали работы московских концептуалистов и подбирали к ним в пару по абсолютно формальным признакам произведения западных авторов. И это нередко становилось причиной очень интересных бесед с нашими художниками. Мой любимый примерь здесь связан с работой Сергея Волкова, которая называется «Сорок ватт»: на панели у него были закреплены четыре лампочки по десять ватт. Ему в пару мы нашли работу Дюшана, где было четыре крючка.  Волков всегда был известен как человек неразговорчивый, но, когда он узнал, что мы сравнили его с Дюшаном, он прочитал мне полуторачасовую лекцию о том, что на самом деле он не Дюшан, а Йозеф Бойс, что ему ближе социальные исследования, социальная пластика. Это можно было записывать. И мне кажется, что наш проект «Бывают странные сближенья.» также стал катализатором размышлений об искусстве для многих посетителей этой выставки.

Жан-Юбер Мартен, куратор выставки

Над каким проектом вы работаете сейчас? 

Есть несколько проектов, но все они пока находятся в зачаточном состоянии, и мне бы не хотелось пока о них подробно рассказывать. Скажу лишь, что сейчас я, в частности, вхожу в большую группу, работающую над проектом выставки, посвященной коллекции Морозова, которая, как мы планируем, вскоре откроется в Москве.