Олег Фролов: Воспитание на Фабрике

Выставка на Фабрике рассказывает о двух противостоящих способах использования и взаимодействия с визуальным ландшафтом и поэтому интересна вдвойне. Во-первых, речь идет об окружающей визуальной среде, обозначенной в качестве смысловой, через которую транслируются сообщения, бессознательно усваиваемые пользователями среды, во-вторых, заявлена возможность обнаружения и прочтения скрытых смыслов  пользователями среды. Воспитание – понятие, однозначно суммирующее задачи визуальной культуры и архитектуры на службе у власти; художники уверены, что искусство обладает способностью и набором средств – участники выставки "переосмысляют, уменьшают масштаб, внедряются в материал, расфокусируют и возвращают фокус взгляду"* – для того, чтобы опознать кажущиеся нейтральными формы и декодировать скрытое сообщение.

Согласно ассоциациям в кураторском тексте, экспозицию можно рассматривать в качестве вымышленного интерьера посольства (недвусмысленный намек: участники прежде всего заняты осмыслением визуальной госпропаганды), собранного из арт-объектов и в совокупности образующего что-то вроде частичной типологии визуального воспитания. Представленные "визуальные проводники воспитания" - это стиль жилых помещений, флаги, информационно-рекламная,  развлекательная и обучающая продукция. Созданная на выставке среда не сводится к чисто визуальной и архитектурной: в видео-инсталляции Михаила Заиканова показана максимально абстрактная сцена ужина (на фоне хромакея и с пустыми тарелками), 4 участника которого по очереди обращаются к зрителю несколькими фразами из букваря, их речь сменяется нарезкой из роликов, в основном рекламирующих новое жилье, видео сопровождает саундтрэк из отрывков классической музыки и радио-хитов, олицетворяющих русский народный поп-вкус, вроде "My heart will go on" Селин Дион. Видео-проекция дополнена настенными полками, на которых стоят по-разному вандализированные бюсты Чайковского, – такая иллюстрация самого злободневного примера воспитания государством нетерпимости заставляет задуматься об авторском методе: занят ли художник дешифровкой сложного сигнала или лобовой контрпропагандой? Стиль видео-нарезки и особенно поп-саундтрэк вернули меня в атмосферу школьных мероприятий конца 90-х (дискотек, квн’ов и т.п.). Осознание того, что манипуляции с видео- и звуковым рядом зачастую чреваты комическими эффектами, приходит к людям довольно рано, и, да, заново собранный медиа-коллаж обессмысливает послание власти, рынка, поп-культуры, но не рисует ли сам подход – потакание клиповому мышлению, погруженность в новостную шумиху, чрезмерное внимание к поп-культуре и некритическое заимствование ее инструментов – портрет автора, успешно воспитанного массовой культурой на службе у государства? Тем не менее выбранная техника отвечает важному правилу воспитания: индоктринация осуществляется в реальном времени со всех сторон, потоком, но опять-таки является ли продемонстрированный эффект промывки-мозгов-как-мультимедиа разоблачающим? 

Сложность обнаружения "визуальных кодов воспитания" заключается в том, что воспитание – это не статичная картинка, не определенная тематика, не стилистика, но всегда ритуал, общественный акт, (воз)действие. Флаг – предмет, существующий только в момент демонстрации в присутствии объектов индоктринации и несводимый к физическим частям (в этом отношении экспонирование некоторых флагов Антона Забродина расставленными по стенам зала представляется неудачным – древко с напечатанным на ткани изображением флагом по умолчанию не становится). Флаги Забродина, согласно кураторскому замыслу, разоблачают настоящие флаги, основной задачей которых является учреждение государственных границ. Изображения на флагах действительно связаны с темой различения границ в окружающей среде и поднимают вопрос об их естественности/искусственности: автор чередует фото вполне преодолимых природных границ (например, суши и водоема), визуальных (сопряжение двух разных материалов или цветов) и рукотворных (разные типы заграждений). Не касаясь истории геральдики и вопроса о происхождении флагов, я предположу, что флаги Забродина интересны не в качестве попытки изобразить условность госграниц (факт вполне очевидный и скрываемый разве что совсем топорной пропагандой), а именно как самодельные флаги – новый тип объектов наряду с корпоративной айдентикой, бесконечными нашивками, стикерами, другой продукцией несущей символику профессиональных и любительских организаций, аватарами социальных медиа, которые появляются в ситуации, когда абсолютная власть национальных государств слабеет, набирают вес многочисленные транснациональные общества, а границы становятся более проницаемыми. Флаги Забродина  являются символом подвижной идентичности, опирающейся не на территорию, а на изменчивый и доступный архив визуальной информации, и манифестируют возможность синхронного полигражданства в разных мирах (вымышленных, досуговых, профессиональных), что, к сожалению, не означает независимости человека от государства. 

Достаточно ли проделанной двумя вышеназванными авторами работы  для того, чтобы механизмы воспитания, скрытые в окружающей визуальной среде, стали видимыми? Удивительно: казалось бы, столь важные для управления обществом послания власти оказываются легко считываемыми, обезвреженными и собранными заново в комичный коллаж. Если воспитание действительно призвано обеспечить благополучие и выживание данного общественного устройства, конкретный набор привилегий, то власть, по идее, должна делать все, чтобы  сохранить свои инструменты защищенными и скрытыми от глаз объектов приложения этих инструментов. Благодаря каким личным качествам или особенностям биографии воспитание оказалось недейственным в отношении двух участников выставки? Идет ли речь о художниках вообще как об особых существах, обладающих иммунитетом против институционального давления и способных с легкостью различать манипуляции власти? Или на примере авторов выставки мы видим гораздо более хитрый и поэтому неосмысленный, но отлично усвоенный художниками воспитательный аспект? Рассказ о незаметных действиях власти, делаемых видимыми художниками для невидящих масс зрителей, учреждает неравенство, делит людей на понимающих/непонимающих, усиливает вертикальную организацию общества, сводя сложность социальных взаимодействий к рассказу о вечно лгущих властьимущих и угнетенном населении. Упрощенное изображение жителя современного информационного общества, сознание которого заполнено штампами массовой визуальной культуры, вполне согласуется с образом рисуемым властью. 

Единственный из троих авторов, кто менее склонен выступать в роли визуального антрополога, Олег Матрохин, на мой взгляд, демонстрирует более трезвое отношение к проблеме, обозначая человеческое сознание не как контейнер для хранения и воспроизводства навязанных идеологемм, а как избыточный, фантазирующий, комбинирующий инструмент способный переварить, гибридизировать и в какой-то мере нейтрализовать или хотя бы приспособить любую опасную идеологию. Пройдя сознание воспитуемого, стилистика, изначально служившая власти, буквально занашивается, тускнеет, приобретает форму индивидуальных тел. Инсталляция Матрохина вырастает из интересного (и отчасти оптимистичного) наблюдения за мутацией стиля во времени: стиль рококо, исторически связанный с эпохой абсолютизма, в современных интерьерах превращается в манифест максимальной свободы (не отягощенной ни вкусом, ни эрудицией) частного заказчика.

Ветхость, изношенность тканей в инсталляции Олега Матрохина в том числе подталкивают к выводу о том, что массовая визуальная культура - ресурс в большой мере выработанный. Та легкость, с которой участники выставки разбирают окружающую среду на составляющие, не в последнюю очередь может означать, что художники продолжающие анализировать видимые клише повседневности идут по ложному следу, а процесс "скрытого визуального воспитания" происходит в иных сферах. Как продемонстрировал Михаил Заиканов, индоктринация – это мультимедийный процесс, который точно не ограничивается нижними слоями массовой культуры, и почему бы не предположить, что самая изощренная и действенная промывка мозгов происходит, например, не на уровне букваря, а на уровне образовательных программ учреждений, входящих в рейтинги лучших университетов мира, и не в стенах элитного московского жилья, а в проектах лауреатов Притцкеровской премии?

Беглого взгляда вокруг достаточно, чтобы  понять, что человек бессилен против массированной пропаганды, и промывка мозгов происходит вполне успешно. Авторы выставки заслуживают благодарности за еще одно напоминание о том, что мы не живем в нейтральной среде и наше восприятие визуальной продукции связано с бессознательным усвоением правил, выгодных прежде всего производителям данной продукции. Являются ли действенными методы раскрытия сил, исподволь влияющих на человека, предложенные участниками: сканирование окружающей среды и типологизация паттернов у Антона Забродина, вычленение из готового материала массовой аудио-визуальной культуры эффектных клише и объединение их в новые комбинации у Михаила Заиканова, фривольная игра и плетение узоров из некогда активных идеологических форм у Олега Матрохина? - на мой взгляд, основной вопрос выставки остается открытым.

*Здесь и далее цитаты из кураторского текста/пресс-релиза выставки.