Борис Фридман: «Гойя не только великий художник, но ещё и крупный мыслитель»

Времени до окончания выставки ««Капричос». Гойя и Дали» остается всё меньше, а интереса к фантасмагорическим работам двух великих испанцев у посетителей с каждым днём всё больше: билеты на экспозицию и образовательные мероприятия  ГМИИ имени А.С. Пушкина раскупают вмиг. Куратор «Капричос», коллекционер Борис Фридман рассказал корреспонденту ArtУзла Марии Хвалибовой о концептуальном и структурном своеобразии выставки, а также о том, почему раньше российские музеи не покупали издания livre d'artiste и чем объясняется рост популярности графики сегодня.

Борис Фридман -  в1988 году основал компанию «Микроинформ», одну из первых негосударственных компьютерных фирм в СССР. Почти всю свою жизнь, с того момента, как начал зарабатывать первые деньги, увлекался коллекционированием книг. С первых лет работы в «Микроинформе», особенно с началом реставрации здания компании, тесно сотрудничает с московскими художниками. Все помнят замечательные календари «Микроинформа» с работами Юрия Аввакумова, Ильи Уткина, Александра Бродского, Леонида Тишкова, Сергея Шутова. Многие любители современного искусства до сих пор их хранят. Фридман с восхищением рассказывает о работе Юрия Аввакумова в здании «Микроинформа» — знаменитой пространственной композиции из колес на лестнице

Мария Хвалибова: Как появилась выставка ««Капричос». Гойя и Дали»? Вы были инициатором — предложили идею, и руководство музея поддержало?

Борис Фридман: Я давно хотел сделать такую выставку — показать Гойю именно вместе с Дали. У меня в голове есть N-ное количество идей, какие проекты хотелось бы подготовить, базируясь на изданиях livre d'artiste из моей коллекции. «Капричос» - это один из эпизодов. Livre d'artiste — направление в искусстве ХХ века, в котором работали практически все первые имена — лучшие художники, скульпторы, даже архитекторы. Такие издания делал не один человек, а целая команда: livre d'artiste — результат совместного творчества автора текста, художника, дизайнера, типографа, печатника и издателя. Главное здесь — оригинальная графика: это может быть или офорт, или литография, или ксилография, но ни в коем случае не просто полиграфия. В livre d'artiste изобразительный ряд не всегда соответствует содержанию. Текст нужен, но он используется скорее как способ представить изображение.

М.Х.: Получается, текст вторичен, находится в подчинении?..

Б.Ф.: Да, в большинстве случаев так. Есть работы, где изображения буквально следуют за текстом, но таких немного... Вообще, «Капричос» - 15-я за 7,5 лет выставка, которую мы делаем на основе изданий из моего собрания. В Пушкинском музее это уже 6-я. Как я говорил, идея появилась давно, и вот наконец подвернулся случай: ко мне пришли из издательства РИП-холдинг и сказали, что готовят книгу «Капричос. Гойя. Дали». Изображения Гойи у них были, а Дали нет. Они знали, что у меня есть издание, и спросили, можно ли воспользоваться, чтобы отснять графику для книги. Я, конечно, разрешил, и тут же пришла в голову мысль: коль готовят издание, значит, пришло время и для выставки. Я обратился с инициативой в музей — моё предложение поддержали. Для издательства единственным условием с моей стороны было предъявить книгу публике лишь после начала «Капричос» в Пушкинском. В книге так и написано: «Выход издания приурочен к открытию выставки».

М.Х.: А как бы вы сформулировали концепцию выставки?

Б.Ф.: Главной задачей было - показать гениальные произведения Гойи «Капричос» максимально приблизившись к тому, что сделал художник. Это непросто, потому что само по себе произведение непростое. Именно поэтому на выставке и появляется Дали в качестве помощника, позволяющего нам ещё с одной стороны, другим взглядом посмотреть на первоисточник. Вся концепция выставки служит одной-единственной цели: сделать так, чтобы посетитель смог увидеть произведения Гойи такими, какими он хотел, чтобы мы увидели их, поэтому все рисунки собраны вместе, ко всем представлены комментарии, которые обычно не показывают, — то есть сама структура выставки выстроена так, чтобы можно было понять, о чём «Капричос» Гойи.

Франсиско Гойя. Капричос. Серия из 80 офортов. «Франсиско Гойя-и- Лусьентес, художник». 1799 

М.Х.: Вы сказали, что Дали выступает в роли помощника. То есть в данном случае речь идёт о диалоге с Гойей, иной интерпретации его произведений, а не о борьбе, споре, противоречиях?.. 

Б.Ф.: Здесь допустимо множество трактовок: искусствоведы увидят одно, посетители — другое... Я, естественно, не претендую на истину: специально глубокими исследованиями предмета не занимался. Когда готовил выставку, разумеется, много читал, смотрел... «Капричос» - очень серьёзная работа Гойи. Не ёрничание, не ирония, не развлечение — о каком развлечении может идти речь, когда он занимался этим 4 года? И работу Дали я рассматриваю как весьма серьёзную. Он вводит в произведения новые элементы, но очень аккуратно, с огромным уважением к Гойе. На мой взгляд, Дали делает это ещё и для того, чтобы привлечь внимание современного зрителя. Причём он не рисует усы, как делал Дюшан у Моны Лизы, - там была игра, была цель поиздеваться в хорошем смысле слова. Здесь этого нет — здесь серьёзная работа Гойи: где-то Дали комментирует, где-то отвечает... Конечно, некая ирония присутствует: всё-таки Дали — сюрреалист. Да и Гойя сюрреалист! Мы не произносим этого вслух, но у него есть масса сюжетов абсолютно сюрреалистических. Я думаю, Гойя ещё этим близок Дали. И «Капричос» Дали — это не эпатаж, а глубокое произведение, позволяющее нам лучше понять Гойю. Но это несамостоятельная работа.

М.Х.: Значит, отдельно показывать произведения Дали нельзя?

Б.Ф.: Думаю, нет. Если показывать Дали отдельно, то получится неправильно и непонятно. Как это будет выглядеть? «Смотрите, вот комментарий к тому, чего здесь нет». Это как с литературным произведением: есть основной текст, в конце — примечания, их можно читать, а можно не читать, в отличие от основного текста, который обязательно нужно прочесть, если хотите понять суть. Здесь то же самое. 

М.Х: А почему, на ваш взгляд, особенно важно показать «Капричос» именно сегодня?

Б.Ф.: Потому что это всё — про нас.

Франсиско Гойя. Капричос. Серия из 80 офортов.«Брависсимо!» 1799

М.Х.: Про современный мир?

Б.Ф.: Абсолютно! Гойя не только великий художник, но ещё и крупный мыслитель. И в «Капричос» он выступает как раз философом — высказывает мысли и раскрывает их в своем произведении, в каждом из 80 офортов. Если вы спросите: «Что сделал Гойя?», я пойду в зал и буду читать объявление о начале продаж «Капричос», написанное Гойей. Он сам очень ёмко, очень точно в 3-х абзацах сказал о сути своей работы — добавлять ничего не надо. А говоря о своей работе он заодно обозначил, как вообще надо делать социально важные произведения искусства. Это не просто объявление о продаже, это — манифест. Гойя высмеял пороки людей, недостатки мироустройства, власть, он сумел подняться до такой степени обобщения, что показал эти черты как характерные для всего общества. И к сожалению, мало что меняется: все эти проблемы живут в веках, живут сегодня. Поэтому так важно о них говорить.

М.Х.: Мне кажется, сама выставка «Капричос» - это своего рода livre d'artiste: есть текст — комментарии Гойи — и есть иллюстрации к нему — офорты Гойи и Дали.

Б.Ф.: Совершенно верно. Такой формат оправдан здесь, потому что это литературное произведение Гойи. Я даже думаю, что можно было бы сделать отдельное издание, если печатать сейчас офорты и комментарии, — получился бы livre d'artiste в чистом виде! Вот только доски уже использовать нельзя...

М.Х.: Что касается комментариев: сначала появился так называемый «официальный комментарий» Гойи, потом — новый комментарий Дали. В Пушкинском сейчас проходит большая образовательная программа — в некотором смысле тоже комментарий, только уже кураторский. «Капричос» - сложный материал, требующий пояснений?

Б.Ф.: Именно так. Материал сложный. Казалось бы, Гойя говорил о простых истинах, но говорил он в очень тяжелых условиях — условиях инквизиции. Он не мог говорить прямо — везде иносказания, подтексты, скрытые смыслы. В этом и заключается сложность: надо суметь пробиться через эти полунамёки и увидеть суть того, что он хотел сказать. Для этого и сделана внушительная образовательная программа. Кстати, профессор Мадридского университета Вирхиния Албаран Мартин, которая вела первую лекцию, сказала, что считает нашу выставку одной из лучших, посвященных Гойе, которые ей когда-либо доводилось видеть. Должна была ещё Николь Ригаль выступать, но она, к сожалению, попала в больницу: Николь лично знала Дали и печатала его «Капричос». Сделала 7 изданий — одно из них представлено на нашей выставке. Следующей была лекция писателя, философа Игнасио Гомеса де Лианьо, написавшего воспоминания о встречах с Дали. Скоро приедет директор Дома-музея Пикассо в Малаге, расскажет о творчестве художников, об исторической обстановке в Испании в конце 18 века. Ещё будем делать презентацию издания «Капричос. Гойя. Дали» — точная дата пока не определена. Плюс музыкальный вечер намечается. Оказывается, итальянский композитор Марио Кастельнуово-Тедеско написал к 24 офортам Гойи музыкальные произведения для гитары — я и не знал!.. Появилась идея сделать концерт в музее — это должно быть очень интересно! Представляете: на стенах — огромные изображения гравюр, а на сцене — гитаристы, исполняющие оригинальное содержание этих гравюр!

М.Х.: Да, звучит впечатляюще! Насколько я знаю, в истории «Капричос» есть ещё один новый поворот: теперь в Главном здании представлены 12 работ японского художника Ясумасы Моримуры...

Б.Ф.: Да, не так давно открылась его выставка в Галерее искусства стран Европы и Америки. Моримура работает в жанре присвоения и сделал несколько фотографий с сюжетами из «Капричос». Их должны были показывать в Галерее, но «придержали» специально для нашей выставки. Вообще, «Капричос» вызывает большой интерес и у посетителей, и у прессы. И сколько всего вокруг одного события происходит: презентация книги, музыкальный концерт, «Новые «Капричос»» Моримуры!..

Сальвадор Дали. «Капричос» Гойи Сальвадора Дали. «Нет». 1977

М.Х.: Читала в одном из ваших интервью, что вообще в последнее время растёт интерес к графике. Чем появление такого тренда объясняется? Почему это происходит? 

Б.Ф.: Да, это действительно тренд. Во всём мире так, потому что живопись, да и вообще искусство, растёт в цене, и те коллекционеры, которые раньше собирали картины, теперь не имеют возможности их приобретать. То есть стоимость работ увеличивается быстрее, чем доходы собирателей. Живописные произведения стоят уже десятки, а то и сотни миллионов!.. Переключаются на графику. А если профессиональные коллекционеры выбирают графику, значит, и галереи начинают выставлять больше графики, а где им её брать? Они ищут livre d'artiste, разбирают по листочкам и вывешивают. Тиражи изданий падают, стоимость их растет... Это целый ряд факторов, цепляющихся один за другой. Пройти по галереям Парижа, Нью-Йорка, Сан-Франциско — там на стенах сейчас практически нет живописи. А если и есть, то современная. А классической, прошлого века — скажем, Пикассо, Миро, - очень мало. Но зато стены полностью завешаны печатной графикой.

М.Х.: И напоследок — о планах: встретилось мне в одном из материалов, что вы собираетесь делать выставку «Скульпторы в  livre d'artiste»...

Б.Ф.: Это пока только идея: я предложил музею, мы сейчас обдумываем, но сроки ещё не назначены. Великолепные livres d'artiste делали Роден, Цадкин, Майоль, Мур, Джакометти... В общем, порядка 20 известнейших имен набирается. Хотелось бы попробовать показать их вместе. Все скульпторы — прекрасные графики, ведь прежде чем делать статую, они её рисуют — линии, тонкости, мельчайшие детали... Очень интересная работа должна быть. 

М.Х.: А принимать участие в жизни Дома текста, который должен открыться в 2019 году как часть комплекса «Музейный городок», будете?

Б.Ф.: Да, конечно! Я уже участвую. Процесс идёт — мы консультируемся, обсуждаем, как и что делать. Большая часть Дома текста будет занята livre d'artiste, там предусмотрены выставочные залы специально под эти издания.

Франсиско Гойя. Капричос.«Погоди! Еще не домазали». 1799

М.Х.: Вы будете свои издания предоставлять во временное пользование?..

Б.Ф.: Сейчас этот вопрос открыт. У самого музея практически нет работ livre d'artiste — надо понять, как решить эту проблему... Очевидно, что делать Дом текста и говорить о таких изданиях, не имея их, нельзя. Поэтому будем думать, как эти фонды наполнить. Ещё время есть, почти 2 года.

М.Х.: Как вы считаете, почему наши музеи не покупали издания livre d'artiste в своё время? 

Б.Ф.: Глупость. Великая глупость. Непонимание, незнание, недальновидность — как угодно назовите. Музеи могли за небольшие деньги — тогда цены были невероятно низкие! - получить потрясающее собрание. На Западе ведущие музеи имеют огромные коллекции этих изданий. У нас, к сожалению, очень мало работ — только те, что дарили: Шагал много подарил, Делекторская, секретарь Матисса... Сам музей, по-моему, ничего толком не покупал — жаль. Но оправдание этому тоже есть: раньше livre d'artiste у нас не ценились. Эта работа сравнивалось чуть ли не с полиграфией: ничего особенного, какая-то печатная техника!.. Тогда издания livre d'artiste не то, что не понимали, — они не воспринимались так, как должны были восприниматься. Хорошо, что в последнее время отношение к livre d'artiste коренным образом изменилось.