«День, прожитый, не изменить»: как на фестивале Буто-Ё можно прикоснуться к течению времени

По сцене проплывает струя дыма. Тело ее, сначала густое, стрелой выскользнувшее из-за кулис в центр, теперь остановилось, превратилось в широкое облако, дрожащее полупрозрачным паром над полом.  В облаке этом, словно мираж, проявились две фигуры—мужская и женская.

Мягкие руки музыканта летают над инструментом, извлекая из него тонкие, почти невесомые звуки, слева от него сидит женщина. Она читает стихи современной поэтессы Наталии Пресс: «излюбленное до изнеможения незнакомое бестелесное там, сверху и справа опускается облаком, обволакивая оболочку...». 

Движения дыма, рук, звучание слов — все это плавно и медленно перетекает друг в друга. Кажется, что время замедлилось, стало густым и осязаемым. На сцене происходит игра развернутых до предела мгновений, где главным героем становится «долгое время».

— Девушка, подвиньтесь, пожалуйста. Уберите сумку, мне нужно пройти на свое место, —голос возвращает меня в зрительный зал. Шепот, разговоры, отдаленный смех, шуршание пакетов и сумок — неожиданно быстрым и шумным становится мир. Громкость и скорость его отделяют меня от пространства, в котором я побывала несколько мгновений назад. Постепенно общий свет меркнет. 

Начинается 15-ый фестиваль иррационального тела БУТОё «Зёрна».

Мое внимание напряжено: я кропотливо изучаю программку, обдумываю описание номеров, стараюсь уловить смысл каждого. Один выход сменяет другой так быстро, что осмыслить видимое кажется невозможным.  Чем сильнее я стараюсь добраться до сути перформансов, тем больше нарастает острое чувство нехватки: ощущение, что упускаю самое важное. 

— Ты вообще понял хоть один номер?

— Ну вот, читай. Самое ценное, что у нас есть, это время. 

Молодая пара изучает программку во время антракта. 

Мне же хочется отложить лист с описаниями номеров. Я закрываю блокнот, в котором жадно фиксировала мысли и чувства. Программку вместе с ним убираю в рюкзак.

— Желающих посмотреть следующий выход ближе, приглашаем выйти на сцену, —объявляет ведущий.

Я и еще несколько человек образуем на сцене зрительский круг. В нем чуть позже появляется перформер: широкий взмах руки, вытянутая шея и острый прыжок вверх – пространство накалено. Взгляды людей из расслабленных и отстраненных теперь становятся напряженными и собранными. 

Вот мальчик с распахнутыми и слегка испуганными глазами, прикрыл рот ладонями. Рядом с ним — девушка, взгляд ее перемещается из стороны в сторону, ловко вылавливая жесты танцора. Моё внимание рассеянно.

В какой-то момент художник широким прыжком приближается к женщине, сидящей рядом со мной. Его тело тянется в направлении зрительницы, и женщина отвечает —выпрямившись, подается вперед. Их лица теперь совсем близко, взгляды направлены внутрь друг друга. Художник волнообразными, едва заметными движениями головы увлекает зрительницу в свой ритм. 

Я наблюдаю диалог двух существ. И мгновение это, длившееся меньше минуты, распускается во мне новым миром, оседает внутри своим ароматом. Мое время вновь стало «долгим».

«Наша задача — погрузить в особую атмосферу каждого номера, сформировать те пространства, внутри которых произойдет нечто важное для зрителя, и этот опыт станет уникальным для каждого», — говорит Наталья Жестовская, сооснователь театра Oddance и один из организаторов фестиваля.

Последние выходы я смотрю с опорой на эти слова. 

На сцену падает желтый луч, высвечивая угловатую фигуру танцора. Образ кажется плоским и неподвижным. Лишь изредка я замечаю, что форма его изменилась, а сам он неожиданно вырос в другой стороне сцены. Спустя время очертания образа и пространства вокруг него размываются. 

Я наблюдаю жизнь существа, лишившегося отличительных примет и устойчивых границ. Как элементы сна сменяют друг друга по своим законам, так и метаморфозы его происходят по особым внутренним правилам. Когда глаз привыкает к происходящему, метаморфозы начинают случаться с тобой. Ты сам становишься элементом этого сна: подчиняешься его движению. 

Все в тебе и вокруг тебя приходит в замедление, самое легкая смена в пространстве становится значимой и ощутимой. И как дым, руки музыканта, стихи в самом начале, жили в своём — густом и расширенном — времени, так и ты теперь существуешь в его течении. Вслед за перформером ты неожиданно для себя проникаешь в пространство, где время всегда остается «долгим».

Текст: Елена Тверитина