Корень нового: Даниелле Ходсон

С 10 сентября по 10 октября, в рамках ежегодного фестиваля цветов «Краски осени», в Ботаническом саду МГУ «Аптекарский огород» прошел Фестиваль современного искусства «Корень нового», приуроченный к 310-летнему юбилею сада. В проекте участвуют более 30 известных художников разных направлений и стилей из Великобритании, Испании, Италии, Швейцарии, Германии, Польши, Франции, Украины, Швеции, США, острова Мартиника, Индии и России. 

Куратором проекта Данниелле Ходсон выступила Анна Дорофеева.

Стремясь работать в модной индустрии, в конце 90-х Данниелле Ходсон изучала дизайн женской одежды в Центральном колледже искусства и дизайна имени Святого Мартина. После выпуска занялась частным пошивом сумочек на заказ, а позже стала партнером бренда футболок, который продавался у одного из ведущих ритейлеров Соединенного Королевства.

В 2007 году в карьере Ходсон наступила пауза после происшествия в ночном клубе:  она попала в тюрьму после того, как применила самозащиту. В тюрьме Ходсон боролась за справедливость, а также, поначалу от полного отчаяния, а затем уже осознанно, начала рисовать портреты. За 11 месяцев в заключении, она получила призовые места сразу в двух номинациях арт-брют (искусство художников-маргиналов) премии Кёстлера и премии Аутсайд Ин. Уже на свободе ее работы выставлялись в галерее Пэллант Хаус и в Королевском Фестивальном зале.

Пытаясь оставить прошлое позади, но, однако, не забывая его уроков, Ходсон начала заново строить свою жизнь и карьеру художника.

Анна Дорофеева: Данниелле, если считать тюрьму неким критическим кардинально поворотным моментом в вашей жизни, можно ли сказать о ней как о благотворном периоде? Ведь именно там у вас проявился интерес к занятию искусством? 

Данниелле Ходсон: В тюрьме мне помогла одна женщина Джеки, которая увидела, что я ужасно подавлена. Она дала мне холст и масляные краски. До этого я никогда не рисовала красками, разве что в колледже. После того, как я сделала свой портрет мне стало намного легче. Сейчас я думаю, что портреты для начинающего художника – это отличный способ понять себя и свои желания. Я никогда не думала, что жизнь заведет меня в такое место, но именно там у меня получилось разобраться в себе. 

А.Д.: Расскажите, пожалуйста, про свою технику «дудл». Как создаются рисунки?

Д.Х.: Я, не задумываясь, рисую отдельные линии, которые затем уже осознанно прорабатываю, соединяя и дополняя, пока они не превратятся в связные биоморфные фигуры. Эти биоморфные фигуры изображают личность как совокупность фрагментов, при этом фрагменты существуют не отдельно, а как единое целое.

Есть правила: надо рисовать только одну линию. Я рисую одну единственную непрерывную извилистую линию по всей странице. Когда я понимаю, что начинаю думать о том, что делаю, я останавливаюсь. Далее я должна посмотреть на то, что получилось, и увидеть там что-нибудь. Например, я вижу лица, глаза, рты и носы и персонажей – они будто бы говорят со мной. Ты выбираешь персонажа, который тебе больше всего нравится, который выделяется сильнее остальных - это нечто вроде отборочного процесса. Затем я могу их украсить, усовершенствовать, но нельзя добавлять больше никаких структурных линий.

Я рисовала дудл с раннего детства, меня ему научила моя няня, когда я была маленькой. Я была очень активным ребенком, и ей нужно было чем-то меня занять, поэтому она придумала для меня эту игру. Потом, во взрослой жизни, я иногда возвращалась к этой технике, но в тюрьме я заново переосмыслила ее. Дудл для меня – это философия жизни. Приходится иметь дело с тем, что есть.

Двое. Мать и ребенок. Данниэлле Ходсон. Холст, масло.

А.Д.: Расскажите немного больше о философии дудл. Как она связана с вашей жизнью?

Д.Х.: Изначально, наверное, это был некий способ сбежать от реальности тюрьмы. Мне нужно было снова поладить с самой собой, потому что я тогда потеряла себя. Это правило о том, что нельзя ничего пририсовывать очень важно для меня, ведь то, что ты увидишь, на самом деле уже есть внутри этого «паззла». 

Тогда мне негде было попросить помощи, и нужно было разобраться с этой ситуацией теми средствами, которые имелись. Мне кажется, это закон течения жизни, потому что у вас не всегда есть какие-то вспомогательные средства, и нужно иметь дело и сделать что-то просто с тем, что есть. 

А.Д.: Как ты развивалась в качестве художника?

Д.Х.: Я начала с автопортретов. В какой-то момент я устала от себя и поняла, что хочу рисовать других людей.

Когда-то я работала над флуоресцентным гобеленом для ночного клуба Бокс в Сохо. Они позиционируют себя, как место, где все могут раскрыть свою «темную» сторону и погрузиться в мир кабаре. Таким образом, в течение трех месяцев мы встречались с артистами, и я была восхищена тем, как они умеют перевоплощаться. 

Дудлы – это попытка примирить свое внутреннее «я» с внешним миром. Для этого я перенесла холст в область фотографии и цифровых изображений, проводя эксперименты с костюмами и организовывая площадки, где случайность и импровизация могли бы обрести ту же свободу воплощения, какая присутствует в исходных рисунках.

Я рисую портреты из своего воображения, автопортреты, запечатлевающие психологическое состояние моего сознания, по методу свободных ассоциаций Фрейда. Я использую хаос и иррациональность, рисуя непрерывную извилистую линию, не заботясь о том, какую форму она примет. Затем я применяю логику к получившимся рисункам, следуя определенным правилам. Проявляющийся сюжет отражает окружающую меня действительность, а проступающие биоморфные образы пропитаны значениями и настроением, непосредственно связанными с сюжетом.

А.Д.: Расскажите о своем проекте для Аптекарского огорода.

Д.Х.: Работа с деревом – непростая задача, поскольку оно растет в саду, и прекрасно само по себе. Я бы хотела лишь подчеркнуть его красоту и сделать то, что его осчастливит. Забавно, ведь обычно мы делаем что-то приятное для людей, а не для неодушевленных предметов. Я не думаю, что оно стало бы возражать. 

Платье соткано из кружева ручной работы. В аппликациях, вышедших из образов, увиденных в коре дерева, я использую тот же подход, что и в дудлинге. Увидев в коре дерева разных персонажей, я выделила тех из них, кто громче «говорил» со мной. Так дерево представилось мне в виде прекрасной королевы в платье. 

Необычный наряд — иллюстрация и призыв, который относится ко всему, что находится вокруг нас  «по-человечески», во всех смыслах этого слова.

Многие восприняли этот жест, как нечто раскрепощающее воображение, как жест некой свободы мышления.. во время экскурсий, мне был особенно дорог восхищенный возглас одного из зрителей: «Еак это здорово.. я не хочу сидеть перед таблицами Exel на протяжение часов на совещаниях.. я тоже хочу наряжать деревья!»

Нарядное платье. Данниэлле Ходсон. Аппликация, ткань.

Каждое государство на земле исповедует свободу как непреложное право человечества. Однако, поразительно, как мало мы знаем о содержании этого понятия, так глубоко укоренившегося в нашей жизни. В интервью 1969 года Нина Симоне как-то сказала, что свобода проистекает из «отсутствия страха», что, кажется, донельзя созвучно моему принципу, «иметь дело с тем, что есть». Освобождение от страха может быть достигнуто только осознанием границ собственных возможностей и работой с тем, что мы имеем.

Каждый образ, который я создаю или вижу – еще одно лицо моей личности, еще одна часть меня… потому что то, что я в итоге вижу – это то, как я их чувствую, и оно напоминает личный дневник. Это своеобразный дневник, но в нем также присутствует интерполяция работы, поскольку я нахожусь под влиянием общества, СМИ, разного рода институтов, просто вещей вокруг меня - они оказывают на меня воздействие, и, я думаю, присутствуют в моих дудлах.

Все искусство отражает опыт пребывания в «заключении», который изначально и служит толчком к его созданию, может быть, затем, чтобы мы смогли распознать сущность этих «тюрем». Важно, что растет популярности клубов темного кабаре, поскольку такие места воспевают индивидуальность, видят дикие крайности созданного нами мира и прославляют наши странные чудачества. Парадокс свободы, как это называл Карл Поппер, заключается в том, что, когда мы избавляемся от любых ограничений, то оказываемся еще более скованными. Наши желания естественными образом поделены между стремлением удовлетворить их и тем фактом, что мы вынуждены умерить их, если от них не зависит наша жизнь. Я рада, если люди увидят в моей работе обращение к вопросу свободы и ее значения в современном мире.