Лето в Европе: Александра Данилова

В начале июня в Европе открылись сразу три больших события в мире современного искусства – 14 выставка Documenta, фестиваль скульптур в Мюнстере и ярмарка Арт-Базель. Мы решили узнать у тех, кто ездил на эти мероприятия, что их больше всего поразило и какие тенденции намечаются на мировой художественной сцене. 

Фото: Люба Козорезова (Wonderzine)

Александра Данилова - искусствовед, куратор. Окончила исторический факультет Московского государственного университета  имени М.В.Ломоносова, специалист по американскому поп-арту и культуре второй половины ХХ столетия. Автор многочисленных статей по истории русского и зарубежного искусства ХХ века. Заместитель заведующего отделом искусства 19-20 веков Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.

Мария Назарова: Зачем вы ездите на такие мероприятия?

Александра Данилова: Интересно посмотреть, как искусство может взаимодействовать с достаточно сложной городской средой, включающей в себя и парковые зоны, и старый город, и новые районы… Тема урбанистки и трансформации современного городского ландшафта  сейчас очень актуальна, и в Мюнстере нам представлено, как она может быть решена с помощью современной скульптуры. На самом деле все три проекта по-разному отвечают на один и тот же вопрос: как можно сделать какое-то место привлекательным для широкой публики. Фестиваль в Мюнстере, который существует уже не первый год, дает какие-то новые ракурсы для этой задачи, сотрудничая с молодыми и не всегда известными художниками. Другое дело – на сколько удачно это реализуется. Здесь как раз кроется главная загадка – призванные привлекать внимание, многие объекты растворяются в городском ландшафте и предлагают зрителю своеобразный квест по поиску скульптур, потому что иногда их сложно отыскать даже вместе с картой. 

Интересно еще и то, что было представлено огромное количество ремейков. Специально для того же фестиваля в Мюнстере воссоздавались работы 70-80х годов. В каких-то случаях эти работы-повторы оказывались даже более актуальными и злыми, чем работы современных художников.

М.Н.: Как вы вообще относитесь к ремейкам?

А.Д.: Это довольно сложный и дискуссионный вопрос, потому что с точки зрения «высокого искусства» ремейк – это очень плохо. С другой стороны мне кажется, что в современном искусстве тема ремейка вообще не стоит. Понятно, что в ситуации тиражности и постоянной репродуцированности уникальность произведения оказывается вторичной. Если речь идет про монументальную скульптуру, то почему она не может существовать в нескольких экземплярах? Более того, мы прекрасно понимаем, что в разных пространствах одно и то же произведение будет выглядеть по-разному.

М.Н.: То есть на музейной выставке такие произведения вполне имеют место быть?

А.Д.: Да, я не думаю, что сейчас это может быть проблемой. Да и чего уж греха таить – на недавней выставке в Пушкинском музее было несколько ремейков, в том числе и символ выставки – синий глобус Ива Кляйна, сделанный уже даже после смерти автора. Сейчас  многие произведения существуют с оговоркой «тираж – unlimited», и это не ремейки, а авторская установка. 

М.Н.: Были ли у вас какие-то ожидания от этих событий и оправдались ли они?

А.Д.: Это довольно сложный вопрос. По отношению к Касселю не было никаких ожиданий, но при этом он превзошел все даже самые смелые мечты. Это очень цельный проект, который мне показался действительно цельным высказыванием. Куратору удалось объединить все, экспонируемые на разных площадках проекты, отдельные городские объекты и увязать их в проблемную историю, где каждая площадка добавляла к какой-то основной мысли свой оттенок. Да, тема лежит в пространстве политического контекста, но при этом для меня это хороший пример того, как такие проблемы можно обсудить без политики, языком чистого искусства. То, что я увидела на Документе для меня зарифмовалось выставкой «Лицом к будущему: искусство Европы 1945-1968гг». Это некий взгляд сверху и глубинное понимание, что мы имеем дело с ситуацией, в которой нет и не может быть победителей и побежденных, виноватых и обиженных. Это та самая ситуация, когда все оказываются пострадавшими и виноватыми одновременно, разговор об общей беде, которую нужно решать сообща. Эти две беды – послевоенная травма и осознание человеческой ущербности. Просматривая проект, ты сам себя чувствуешь убогим, нищим, калекой, беженцем… Словом, принимаешь на себя роль человека из совершенно другой социальной группы и понимаешь, что по сути являешься таким же.

М.Н.: А если говорить про Мюнстер и Арт-Базель?

А.Д.: Не знаю, что сказать про Базель, потому что там совершенно другая ситуация – это абсолютно рыночная история, и хороший повод сравнить два подхода: с одной стороны чистое искусство на Документе, а другой – рыночная, коммерческая ситуация, где можно посмотреть основные тренды, которым следует именно рынок. Мне показалось, на Базеле в этом году обозначился четкий разрыв, которого раньше не было: до этого, переходя от стенда к стенду, ты видел одну и ту же галерею. Рынок был достаточно ровным. Мне показалось, что появилось много новых имен и точек на карте. Обозначился некий разрыв между галереями, которые пытаются представлять рисковое авангардное искусство, и галереями, которые ориентируются на качественный художественный продукт. Очень много периферийных имен – например, Филипп Гастон. Он явно с каждым годом набирает все большую и большую актуальность и становится все более привлекательной фигурой. 

М.Н.: Имеет ли место быть на ярмарке кураторская работа? 

А.Д.: Мне кажется, что есть какая-то стратегия галерей, которую представляют стенды. Самым показательным примером в этом году был стенд галереи Gagosian – он весь блестел, сверкал и переливался. Рядом с ним не было видно ничего.