Надим Самман: "Достаточно того, что зритель придет на выставку"

Надим Самман – недавно избранный Экспертным советом куратор V Московской международной биеннале молодого искусства. Его концепция проекта 2016 года называется "Deep inside" - "Глубоко внутри".  Это название обо всем, и ни о чем. Оно включает в себя отсылки к Ницше, Хайдеггеру, Делёзу и, одновременно, к поп-культуре. О многозначительности названия биеннале, о своей привязанности к России, и о многом другом сам Надим. В нашей беседе также приняла участия комиссар предстоящего биеннале - Екатерина Кибовская.

Арина: Расскажите, пожалуйста, про свой творческий путь, как он связан с Россией? Что для Вас значит Москва и почему Вы решили заниматься интернациональной биеннале именно у нас?

Надим: Я неоднократно упоминал, что начал свой путь с изучения философии, и только после этого перешел к истории искусств. Практически сразу после начала обучения в магистратуре мне было задано написать эссе об Илье Кабакове. Тогда я для себя и открыл московский концептуализм. Это меня очень заинтересовало. Спустя некоторое время я защитил докторскую по московским концептуалистам, эмигрировавшим в Нью-Йорк. В диссертации рассматривалась реакция на этих художников в Америке и то, как с ними взаимодействовали нью-йоркские музеи и критики, а также почему их искусство часто не понимали или игнорировали. Через призму русского искусства я постарался пересмотреть значение самого термина "постмодернизм" в контексте конца 1980-90х гг. Я посещал Москву практически каждый год для работы над этим исследованием! Ну еще и для развития кураторской карьеры и проектов, конечно.

Одной из самых первых выставок, которыми я занимался, была выставка Игоря Макаревича и Елены Елагиной в Лондоне, где я впервые показал их работы. Были среди моих проектов и другие примеры. Там же я делал первую выставку Александра Пономарева, после чего последовало еще несколько проектов с Сашей... Я изучал, скажем так, воздействие русского искусства на Америку…

В настоящее время в Англии у меня есть пара проектов с русскими художниками, что тоже является своего рода диалогом с Россией. Еще курировал выставку "Антарктопия" в МАММ у Ольги Свибловой. Саша Пономарев был комиссаром, а я – куратором. Мне очень понравилось. Сейчас мне не терпится начать привозить и западных художников в Россию, для поддержания уже двустороннего диалога между Россией и Западом. Но первым импульсом для работы с русским искусством было все-таки эссе о Кабакове.

Арина: Будет ли понятна концепция "Deep inside" рядовому зрителю? Чем может этот проект его заинтересовать? 

Надим: Совершенно точно, он заинтересует и увлечет зрителя, хотя бы потому, что это все-таки не просто некий проект с названием "Deep inside", а V Московская международная биеннале молодого искусства. А это уже целая институция, действующая платформа со своими задачами. Задачи очень четкие - показать молодых художников со всего мира здесь, в Москве, "пошуметь" в хорошем смысле этого слова, и сделать так, чтобы все прошло на "ура!". "Глубоко внутри" как основная тема - это уже следующий вопрос. У зрителя могут возникнуть свои самые разные интерпретации. Он может, например, прочесть кураторский текст, в котором заданы основные направления, а может и вовсе не читать. Достаточно названия проекта и того, что зритель пришел на выставку.

Арина: То есть само название "Глубоко внутри" для вас не главное? Интересно, что и на русском это выражение может иметь множество смыслов.

Надим: Да. И в русском, и в английском, конечно. Знакомы ли вы с разницей между априорным и апостериорным знанием по Иммануилу Канту? Априорное знание - это когда "дважды два = четыре" или "сумма углов треугольника = 180 градусов." Не нужно пересчитывать все, чтобы быть уверенным, в том, что это правда, поскольку эти принципы структурируют наш опыт. А вот апостериорное знание – это, как съесть яблоко, чтобы узнать, какое оно на вкус. Ммм, кусаю я яблоко (в этот момент Надим действительно кусает воображаемое яблоко), вот какое оно на самом деле. То есть вам нужно опытным путем узнать, какое же яблоко на вкус. Пройти через это. Итак, что бы не значило "Deep insidе" или "Глубоко внутри", я с уверенностью могу сказать, что какими бы только четкими и ясными мыслями по поводу названия вы не обладали изначально, в конечном итоге все зависит от апостериорного знания. Достаточно ли я ясен в своих рассуждениях?

Екатерина: Сам Кант бы позавидовал!

Надим: В этом названии можно углядеть сексуальный подтекст, но опять же - все это скорее формальный момент. Именно формальный, "Глубоко внутри". Область интеллектуальных координат для этого проекта - это "inside what?" (внутри чего?) и как можно осмыслить (концептуализировать) пространство, которое не обязательно является очевидным материальным объектом. 

Глубина - удивительное понятие. Невероятная метафора, антитезой которой является поверхность. Допустим, в живописи модернизма интересовались именно поверхностью. С другой стороны, такая зацикленность на поверхности живописной работы параллельна процессу создания и развертывания идеи абсолютной глубины. А все вместе приводит к глубокой выразительности искусства. Нас постоянно окружают какие-либо поверхности, мы живем словно в поверхностном, внешне мнимом мире. Но у любой поверхности есть глубина...

Екатерина (хочет развить мысль по-русски): Очень остроумный ответ Надима. То есть суть в том, что если даже вы очень поверхностный и у вас есть такие же поверхностные реакции, то даже у этих поверхностных реакций есть своя глубина. То есть вы можете быть очень поверхностным человеком, но при этом один поверхностный человек очень отличается от другого поверхностного.

Надим: Это как трагедия сыгранная без души.

Екатерина: То есть любая поверхность имеет свою глубину. И это парадоксальная идея, что у любой поверхности есть разные уровни глубины. Как у многослойного торта.

Надим: Принцип науки заключается в том, что она глубоко поверхностна. У каждого есть своя единственная мера, с помощью которой он наблюдает за миром и меняет его под себя. То, что ты видишь, создано энергией твоего личного инструментария. 

Процесс проверки и измерения научного познания также глубоко поверхностен. Все данные, получаемые нами посредством инструментов эмпирической проверки- компьютеров, смартфонов, различных приложений- очень поверхностны. Будучи поверхностными, они оказываются вполне соответствующими миру, который тоже поверхностный. Налицо диалектичность этих двух понятий: "поверхности" и "глубины". Это то, что нас интересует сегодня, волнует.

Как я уже говорил, мы живем в условиях, когда технологии постоянно меняются. Социально-экономические отношения- это огромное и важное поле для исследований, которые должны заставить многих задуматься.

Это все виды технологического посредничества, новые операционные системы. Но давайте, например, вспомним о таких составляющих, как экология и окружающая среда. Можно подумать, что мы уже ничего не исправим, мы сами все уже испортили. Можно, например, купить себе остров где-нибудь на Мальдивах. Есть такое понятие «Зеленой зоны»- построить себе дом, обнести его стеной, возделывать свой сад и не думать о том, что за твоей стеной. А там- хоть трава не расти, полный хаос.

Арина: Я знаю о вашем прошлогоднем проекте "Сокровища Лимы. Спрятанная выставка" в Коста-Рике (где поместили в сундук работы 40-ка художников и, никому не показав, опустили их на дно океана). Нечто подобное было у нас в 87-м, когда группа художников закопала свои работы, и откопали их только через полгода, называлась акция «В аду».

Надим: Такое избавление, закапывание чего-либо- это своего рода идея полного "исчезновения". Нет такого внешнего места, куда бы ты мог закопать свои проблемы. Нам кажется, что ад- это где-то снаружи. Но мы знаем, как произошел выброс радиации в воды на Фукусима. Сколько лет живет радиация?  Десятки тысяч лет! Она не проходит! Вы не сможете просто нажать на слив по всей земле, как в туалете. Я имею ввиду, что все эти фокусы- это не метафоры. Это к вопросу о материальном. О материальных условиях для выживания человечества. Экология, наша планета- это ориентиры для вдохновения, или же отвержения. 

Екатерина: Но, возвращаясь к нашей биеннале, никакого отвержения здесь не будет. Мы хотим создать условия, при которых художники были бы мотивированы приглашать друг-друга участвовать в этом большом событии, концепцию которого создал Надим.