Наталья Гончарова: "Думая о том, что такое линия на асфальте, вы становитесь концептуалистом"

С 4 по 30 ноября в "Рабочем и Колхознице" открыта выставка "Ни Восток, ни Запад, ни Север, ни Юг" классика польского концептуализма Ярослава Козловского. Это первый его персональный проект в Москве, объединивший наиболее значимые и известные произведения, включая масштабные инсталляции, рисунки, коллажи и фотографические работы, созданные в разные годы, начиная с конца 1960-х до наших дней. Куратором выставки выступили Наталья Гончарова (Россия, ГЦСИ) и Божена Чубак (Польша). 

Мария Назарова поговорила с Натальей Гончаровой о том, как было работать с Ярославом Козловским, и почему для нее было важно сделать этот проект. 

Наталья Гончарова - российский искусствовед, критик. Была куратором таких выставок, как «Повседневность и сны» (Штутгарт, 2004 год), «Испытание свободой. Двадцать лет спустя» (Великобритания, 2007 год), «Фрагмент. Мирослав Балка» (совместно с М.Годжиевским, Москва, 2013 год).

Мария Назарова: Как появилась идея проекта Ярослава Козловского в Москве? На сколько я знаю, это его первая сольная выставка здесь.

Наталья Гончарова: Я давно работаю с Ярославом, но вы правы – это его первая персональная ретроспективная выставка в Москве, хотя он делал работу для групповой выставки «New Décor» в Гараже. Мне хотелось, чтобы это была не просто ретроспектива художника, а именно диалоговое пространство. Поэтому мы работали совместно с польскими  партнёрами. Изначально мы планировали, что я выберу польского художника, а мой сокуратор выберет русского, чтобы создать большой проект и рассмотреть их творчество именно в диалоге, найти  пересечения. На удивление быстро стало ясно, что вторым художником будет Игорь Макаревич. Это было еще в 2015 году, когда, к сожалению, был отменен год Польши в России. Несмотря на это, Ярослав приехал в Россию, и я организовала творческую встречу с ним в ГЦСИ, а потом отвела в гости к Игорю Макаревичу и Елене Елагиной. Потом уже они оба поделились, что после знакомства захотелось работать вместе. И, правда, они  оба  принадлежат  концептуальному кругу, ровесники, и, главное, заинтересованы в диалоге. Козловский еще в 60-х годах придумал целую сеть, чтобы художники могли общаться между собой и делиться опытом. 

М.Н.: Я знаю, что Ярослав создал сеть .net специально для художников. Очень интересно это перекликается с выставкой «NSK», которая сейчас идет в «Гараже» - с одной стороны художники кажутся нам индивидуалистами, а с другой – они стремятся к такому глобальному объединению.

Н.Г.: Да, Козловский зарегистрировал эту сеть еще в конце 60-х, когда это было еще совсем сложно. Однако, она послужила толчком к общению – художники со всего мира делились опытом, даже пересылали друг другу инструкции, как собрать выставки… 

М.Н.: У меня сложилось ощущение, что в Москве о польском искусстве в общем и о польском концептуализме в частности знают очень мало. Связана ли эта выставка с вашим желанием заинтересовать русских зрителей этим искусством? 

Н.Г.: С одной стороны, конечно мне хотелось рассказать в Москве о творчестве Козловского. Однако, я выбрала его не только потому, что мне хотелось представить этот круг, мне важно было раскрыть его здесь, как личность и большого художника. 

М.Н.: В чем по-вашему разница между московским и польским концептуализмом?

Н.Г.: Когда мы с Ярославом затрагивали эту тему, он все время обращал внимание на то, что  в его творчестве не стоит слишком акцентировать  его принадлежность к этому движению.  «Не существует ни польского, ни российского концептуализма» – говорит  художник. Это давняя проблема: существует ли искусство объективно или оно создается кем-то?  То, что объединяло всех так называемых концептуалистов, — это интерес к  различным языкам искусства. Думая о том, что такое линия на асфальте, вы становитесь концептуалистом.

Его главной темой был,  конечно ,анализ языка искусства, и насколько точно он может описать окружающую реальность. Он постоянно искал  дефициты и парадоксы в нём, которые стремился выразить. Например, он организовывал  акции в духе Fluxus в конце шестидесятых, когда ты получаешь конверт  от художника, а в нем оказывается много песчинок. В приложении просьба от художника пересчитать присланный песок. Позднее в творчестве Козловского  происходит  головокружительный поворот. Если в самом начале своей деятельности  в 60- 70- х годах , его волновали  вопросы, связанные с  онтологическим статусом искусства, его дематериализацией,  характерные для художников-концептуалистов в этого периода,  то  начиная с 80-х годов возвращается   интерес к «объекту». Мы становимся свидетелями эволюции концептуальных стратегий.

Минималистичные   жесты заменяются эффектными  масштабными  инсталляциями. Если раньше позиция авторства была размыта, то здесь уже автор возвращается. Самое главное в его творчестве – это критический аналитический взгляд. На нашей выставке он этой критике подвергает  жизнь современного  общества. 

М.Н.: Когда я была на выставке, у меня сложилось четкое ощущение, что выставка вступает в диалог с пространством, где она находится. "Рабочий и Колхозница" – памятник всему, что критикует Козловский. Место выбрано было случайно или сознательно?

Н.Г: Конечно, это не случайный выбор. Диалог с местом есть.  Но мы не делали на этом сильного акцента, так как большая часть работ все же о современном обществе. Ярослав подчёркивает, что он всегда пытается уйти от всех  прямых политических споров,  он не хочет быть инструментом этих игр. Эстетика для него становится камуфляжем   для построения критического высказывания. Он как художник говорит обо всем, намечает некие болевые точки, а мы уже интерпретируем  его работы. В своей серии, где он закрашивает акварелью газетные листы, он показывает, чем стала сегодня пресса. 

М.Н.: Не могли бы вы рассказать о работе над выставкой? Как вам было работать с Ярославом?

Н.Г.: Мне всегда нравилось работать с Ярославом Козловским. Мы познакомились в 2003 году, когда я делала проект «Контуры семьи». Он для него сделал «Российско-польскую комнату. Версия номадическая», которая состояла из большого количества мебели  и бытовых предметов – часть мы взяли из польских семей, а другая  часть была собрана в России. Тогда я впервые увидела, как он работает, и это меня поразило. Из кучи обычных предметов вдруг появляется поэзия и история  – это просто невероятно. 

Эта выставка задумывалась гораздо раньше – в 2014. Тогда она была еще в два раза больше, мы хотели занять  все 4 этажа Рабочего и Колхозницы. Но тогда был отменен год Польши в России, и это ударило по нам страшно. Слава Богу, сейчас этот проект поддержали Министерства культуры России и Польши, и мы смогли воплотить наши идеи, пусть и в немного урезанном варианте. 

М.Н.: Почему было выбрано такое название?

Н.Г.: Это комментарий к работе «Упражнение на ориентирование» 1976 года. Мне показалось, что это не просто комментарий, но еще и эпиграф к творчеству Ярослава Козловского. Он хочет убежать и от эстетики, и от политики, уйти от существующей системы  координат – определить свои собственные .  Это характерно для него – он сбивает все устоявшиеся ориентиры. 

М.Н.: Есть ли у вас на этой выставке любимая работа? 

Н.Г.: Наверное, для меня важнее это соединение и появление новых смыслов через  этот процесс. А любимая работа в его творчестве – это та, которую он на моих глазах сделал в 2003 году. Я люблю такие ситуации – это был ключ к пониманию его творчества. Безусловно мне нравится результат, но  быть свидетелем создания  работы  – это  всегда незабываемые впечатления.