"Рецепция перформанса. Марина Абрамович присутствует". Интервью с автором книги

В декабре вышла первая в России книга, посвященная искусству перформанса. В монографии "Рецепция перформанса. Марина Абрамович присутствует" проанализированы ключевые особенности жанра и его восприятия на примере работ легендарного классика перформанса. Автор книги Мария Антонян, преподаватель МГУ им. М.В.Ломоносова и Британской высшей школы дизайна, рассказывает, почему традиционные формы перформанса актуальны в эпоху его кардинальной трансформации, и что ждать от этого жанра в ближайшие годы.

Автор текста - Екатерина Шитова

В книге целую главу Вы посвящаете анализу рецепции термина «перформанс» и проблеме его употребления в СМИ. Почему потребовалось столько материала?

Без этого дальше было не проехать. В русский язык термин «перформанс» пришёл как перевод словосочетания «performance art». Изначально он отражал название конкретного жанра современного искусства. Тем не менее, в России до сих пор бездумно калькированный термин «перформанс» используется во всех областях, чтобы привлечь внимание практически любой аудитории — начиная от сферы косметологии и заканчивая журналистскими текстами про Госдуму. Помню, была история про «перформанс-ресторан»... Это, конечно, полное безобразие, потому что частое использование термина в абсолютно чуждых ему контекстах мешает русскоязычному человеку понять, о чем все- таки идет речь. Большое количество людей просто склоняется к тому, что это нечто малоприятное, но развлекательное. А для художников и кураторов-профессионалов это большая проблема хотя бы потому, что перформанс по своей сути лишен развлекательной функции.

Обложка книги  "Рецепция перформанса. Марина Абрамович присутствует"

Как меняется восприятие этого художественного жанра в России?

Во-первых, благодаря российским акционистам о перформансе широко говорят в медиа и судах. Даже простому обывателю, не оскорбленному, правда,  в  своих  чувствах, становится понятно, что речь идет о телесном языке современного искусства, и может быть уже пора прекратить за это сажать. Во-вторых, институции современного искусства стараются развивать и «прививать» этот жанр, всё-таки он в ХХI веке абсолютно институциализирован. В-третьих, исследователи тоже кое-что делают со своей стороны. И, уверена, будут делать больше.

Поэтому восприятие меняется, а вот насчёт проблем экспонирования и тем паче качества работ надо говорить отдельно. Если мне не изменяет память, у нас в стране до недавнего времени была только одна площадка, специально нацеленная на профессиональное экспонирование живых перформансов - небольшая галерея на Солянке. Можно было увидеть выставку истории перформанса, работы начинающих художников, живых отечественных и западных классиков вроде Вали Экспорт или Стеларка, лекцию послушать, прийти поучиться, в конце-концов. Но года полтора назад там запретили выставку о современных пытках, Федор Павлов-Андреевич ушел с поста директора, и все, больше на вопрос, куда можно пойти на выставку перформанса, мне ответить нечего. Туда, правда, пришла замечательная Катя Бочавар, но это уже другое пространство, ее больше интересует междисциплинарность. Сложно говорить о существенных изменениях в развитии перформанса в России, когда нет ни должного экспонирования, ни когорты мощных перформансистов (за редким исключением), ни сообщества специалистов по перформансу. Тем не менее, у нас он есть, и все не так плохо. Просто можно сильно лучше.

Стеларк

В своём исследовании вы пишете лишь о классическом перформансе. Почему? И как изменяется его восприятие?

Знаете, книжка шире, чем проблема рецепции перформанса или работ Абрамович. Большое количество тем я обозначила, но сознательно не стала развивать. У нас так мало материалов на русском языке и так высока необходимость в элементарном ликбезе для молодых художников, исследователей и читателей, что мне пришлось большое количество времени и места посвятить разговору о том, что вообще такое искусство перформанса. Необходимо было дать некий «background». Если бы я писала эту книгу на Западе, дорога, по которой я вела, была бы другой.

Что касается классического перформанса, думаю, с одной стороны, он не меняется, потому что уже существуют свои установки и правила и, главное, он не изменяет себе в своих отношениях с искусством и зрителем. С другой стороны, в жанре образовался ряд ответвлений. Сейчас, например, все очень любят говорить про танцевальный перформанс, вечной матерью которого когда-то стала Иванон Райнер. Но судя по тому, что я сейчас наблюдаю, к классическому перформансу он имеет относительное отношение. Все чаще речь идет о современном танце или хореографических экспериментах  в  пространстве  галереи.  Однажды  в Москве я специально приехала посмотреть нечто под названием «танцевальный перформанс». Трое профессиональных танцоров станцевали смесь танго и перекатываний на кровати и даже, извините, вышли на поклон под аплодисменты. А ведь в каком-то смысле это и наша ответственность. Больше моя, меньше ваша. Или, наоборот, очень интересные работы художника Тино Сегала, которые к классическому перформансу намного ближе, но которые он разумно называет «ситуациями». Молодец. (смеется)

Как менялись отношения институций и перформансистов?

Раньше перформанс считался более радикальной и маргинальной формой искусства — поэтому перформансистов многие не принимали, они жили весьма скромно, и искусство явно не было способом их заработка. Сейчас перформанс стал настолько модным, что зачастую институции смотрят на популярность и возможность популяризации больше, чем на качество работ.

Кароли Шнееман «Внутренний свиток», 1975

Почему неклассические виды перформанса стали так популярны?

Это естественный процесс, присущий почти всем жанрам, и причины самые разные. Часть из работ, скажем так, «безопаснее» и содержит развлекательную функцию. К тому же, они похожи на более привычные зрителю направления вроде танца, театра, фэшниндустрии. Классический перформанс требует смелости и от зрителя, и от институции. Это не развлечение. Если только этот элемент не заложен художником в работу сознательно. Кстати, эта тема затрагивает еще одну очень важную для исследователей и художников проблему – вопрос отсутствия типологии перформанса при таком гигантском международном практическом материале. В книге я разработала собственную, получилось десять типов. Среди них как раз есть про «карнавальный перформанс» и игровое начало.

А что такое перформативный театр? Это тоже ответвление от перформанса или терминологическая игра?

Во-первых, «перформативный» и «перформанс» - не одно и то же, и я пишу об этом в книге. Также как и исследование искусства перформанса (performance art) ни в коем случае не равно широким перформативным исследованиям (performance studies). Также не равны друг другу перформанс и акционизм, кстати. Во-вторых, фраза «перформативный театр» мне кажется немного абсурдной. Если это театральное действо – оно уже перформативно, как и любое другое действо. И любой театр перформативен, но только искусство перформанса тут не причем.

В-третьих, в ХХ веке перформанс развивался параллельно современному его времени театру и аккумулировал разные элементы разных экспериментальных действий и направлений. Сейчас происходит обратное: перформанс становится донором для современного театра, танца, фотографии и новых форм. Об этом моя метафора «песочных часов», которая фигурирует в книге. В-четвертых, на протяжении всей своей истории перформанс весьма категорично противопоставлял себя театру. Иначе он мог бы умереть, так и не родившись. Современный театр очень интересен, они с перформансом похожи, например, тем, что снова занимаются осмыслением времени, телесности, партисипаторности и т.д. Скажем, работы очень талантливого греческого режиссера Димитриса Папаионанну. Но это театр. Мне кажется, называть подобное театральным перформансом неуважительно и по отношению к театру, и по отношению к перформансу.

Разворот книги "Рецепция перформанса. Марина Абрамович присутствует" , Фото: Ксюша Смыр

Что ожидает перформанс в условиях стремительного развития технологий?

Мы не знаем и знаем ответ на этот вопрос одновременно. Я очень надеюсь, что классический перформанс не умрёт, а вот как будут развиваться его ответвления — это уже вопрос к развитию современного искусства и его содержательной части. Думаю, наша сегодняшняя ситуация, когда мир перешёл в стадию самоизоляции, коллапса, смертей и виртуального общения, совсем скоро будет отражена в искусстве и уже, кстати, не раз была.

3,38 миллиарда людей в изоляции в 78 странах - это примерно 47% населения планеты. Практически тотальный экзистенциальный перформанс имени Тейчина Сье. Что касается технологий и перформанса, то многое уже происходит в работах современных перформансистов. Марина Абрамович, например, экспериментирует с VR очками, Орлан делала работы, в которых транслировала собственные операции онлайн, Стеларк всю жизнь работает в направлении Art and Science, рассматривая тело исключительно как материал и включая в большинство своих перформансов биотехнологии и интернет, и т.д.

Тейчин Сье, “Перфоманс длиной в год, 1978-1979” ("Клетка")

Над чем сейчас работает Марина Абрамович?

Вчера написала, что сидит в пустом театральном зале в Мюнхене и упорно продолжает ставить оперу, посвященную Марии Каллас. Знаете, у неё всегда был интерес к настоящему и к тому, что будет дальше. Марине всегда любопытно думать о том, что нам нужно в данный момент и о том, что понадобится в будущем. Например, одна из последних её работ «512» в галерее «Серпентайн», во время которой она убрала практически всё, кроме самого человека, включая все гаджеты и часы, - это про вечную для перформанса тему тихой встречи с самим собой. Перед этим она пыталась открыть MAI (Институт Марины Абрамович), ради чего пошла на ряд коммерческих проектов, чтобы собрать денег. Кажется, многие блюстители до сих пор не могут ей этого простить. Институт задумывался как центр, в котором были бы представлены все направления искусства, длительностью от шести часов и больше. Надо сказать, несмотря на то, что сам центр не открыт, MAI прекрасно функционирует по всему миру как передвижная площадка. В 2020-ом планировалась масштабная ретроспектива Марины в лондонской Королевской академии художеств. Конечно, главной новостью стал анонс о том, что 73-х летняя Абрамович представит новую работу, во время которой пропустит через себя электрический заряд в миллион вольт и пальцами погасит свечу в метре от себя.

Марина Абрамович

Как повлияло феминистское движение на развитие перформанса?

Женщин-перформансисток очень много и, может быть, в перформансе гораздо больше мощных художниц, чем в других жанрах современного искусства. Если говорить, например, о Кароли Шниман или Вали Экспорт, то эти художницы не делали все свои работы исключительно феминистскими, но выказывали огромную поддержку фем- сообществу и позиционировали себя феминистками. Поэтому их перформансы часто рассматриваются с точки зрения феминистского контекста. Работа Шниман «Внутренний свиток» 1975 года хрестоматийна. Это прокламация женской телесности, открытый посыл к маскулинному сообществу художников и галеристов. Работа Вали Экспорт «Генитальная паника» 1968 года, где она заходит в кинотеатр во время фестиваля эротического кино в разрезанных брюках и с автоматом — тоже вызов в понятном контексте. Я стараюсь учитывать влияние феминистических движений на историю перформанса, когда это уместно или очевидно, но все же рассматривать жанр шире и не привязываться к одной теме.

Вали Экспорт, Action Pants: Genital Panic, 1969

Почему Ваше исследование во многом уникально в контексте российского искусствоведения?

Про уникальность не знаю, но давайте я произнесу для Вас одну фразу: к началу 2020 года в России не было ни одной отечественной книги об искусстве перформанса. То есть картина такова: первая книга о перформансе в США выходит в 1979 году, а первая книга на русском языке – в конце 2019 года, то есть через 40 лет! (перевод книги Р. Голдберг 2015 г. и каталог выставки «Перформанс в России» 2014 г. не считаем). Понимаете, если ты занимаешься исследованием перформанса в России, ты никому не нужен, совсем. И ты будешь сидеть в профессиональном вакууме со всеми вытекающими последствиями. То есть, все, как и водится в перформансе, по Шопенгауэру (смеется). Поэтому надо понимать, зачем ты это делаешь. Мне вот было невероятно интересно, я во многом вернулась из Нью-Йорка в Москву ради того, чтобы закончить дело, да и тема выбрала меня сама, за что я безмерно благодарна. А книжка вышла по двум причинам: моим студентам нечего было читать, и судили художников.

Автор книги - Мария Антонян

Текст - Екатерина Шитова

Фото обложки книги - Ксюша Смыр