Ростан Тавасиев: «Я не отношусь к космосу, как к чему-то абстрактному»

27 февраля в Anna Nova Gallery состоялось открытие персональной выставки Ростана Тавасиева «Планетарные туманности». Внеземные скульптуры художника – не заявление на грани фантастики, а реальный проект космического масштаба, спутниками которого служат смелость и новаторство. Зрителю предлагают уникальную возможность выйти за рамки, созданные земным притяжением, чтобы осознать: все возможно. Мы встретились с Ростаном, чтобы задать несколько вопросов о проекте.

Текст: Ксения Квашнина

Ростан Тавасиев

Ростан, для обычного человека космос представляет собой абстрактное понятие, сформированное из кадров популярного и, возможно, документального кино. Что натолкнуло на мысль о создании космического искусства?

Для меня понятие «обычный человек» является абстрактным. За все свои сорок пять лет жизни ни разу так и не встретил «обычного человека». А космос вполне конкретен – только руку протяни. Другое дело, что его познание требует усилий, поэтому я, чувствуя свою ограниченность, обращаюсь к специалистам с вопросами, как там все устроено. 

К идее неизбежности возникновения и потребности создания искусства в космосе я пришёл через научную фантастику. Сначала обратил внимание, что в ней практически не уделяют внимание искусству. Решил принять меры: собрал открытую базу идей произведений искусства для научной фантастики, а потом нарисовал фантастический сериал про искусство («Капля креацина», 2017 г. - прим. автора). Главный герой сериала создает объекты искусства в космическом пространстве. Рисуя его приключения, понял, что ужасно ему завидую. Подумал, почему мне не перейти сразу к тому, что делает он? 

Как вам, человеку творческому, дается осмысление столь сложных с технической точки зрения идей? Насколько комфортно было общаться с Сергеем Поповым?

Не стоит разделять творчество, познание, умение преодолевать технические и любые другие сложности. Познание – это очень приятно. Физиологически. Когда мы что-то познаем, наш мозг насыщается приятным гормоном, отвечающим за удовольствие. Познание – это удовольствие. Стараюсь познавать окружающий мир в меру своих способностей, что-то удается понять, что-то - нет. Но я стараюсь.

Общаться с ученым, который хорошо разбирается в своей области знания и может все доступно объяснить, – огромная радость. Если вы смотрели не только наши беседы с Сергеем Борисовичем Поповым (российский ученый-астрофизик, популяризатор науки, - прим. автора), но и другие его лекции, то наверное заметили, как он понятно и увлекательно все рассказывает.

Карта проекта «Планетарные туманности», фото Ксении Квашниной

Ключевым художественным образом в вашем проекте выступает заяц. Почему?

В работе с планетарными туманностями применил образ зайца, прежде всего, из-за его ушастости. Уши – это прекрасные средства выразительности. Благодаря ушам художественный образ легко считывается с большого расстояния. Еще у зайца крепкая и положительная репутация в культуре. Он симпатичный. Когда видишь зайца в небе над своей головой, не возникает чувства тревоги. Однако, возможно, я использовал зайца, просто потому что привык его использовать. Надеюсь, что со временем другие более одаренные художники смогут раскрыть потенциал планетарных туманностей и через другие образы. Придумают что-нибудь интереснее зайца. Но для начала и заяц совсем неплох.

Действительно, тема не просто необычная. Одно дело ленд-арт, когда зритель может стать непосредственным участником созданного объекта. И совершенно другое – огром-ное пространство, по сути – космический холст.

Да, ваше сравнение с ленд-артом вполне справедливо, только слово «ленд» (в пер. land – земля, суша – прим. автора) тут совсем не подходит. Это искусство в пространстве. По сути, мои туманности – это скульптуры. Очень-очень большие скульптуры. Созданные из естественных материалов с использованием естественных процессов. Это можно сравнить с созданием скульптуры из ствола падающего дерева во время его падения.

В описании проекта вы указываете на Систему Формирования Туманностей. Что она собой представляет?

Если честно, понятия не имею. Пока можно сказать определенно только то, что для реализации проекта потребуются инструменты. Но какими они будут, сейчас говорить рано. Сначала нужно хорошо изучить процесс формирования туманности. Потом понять, как на него можно оказывать воздействие. Потом мы сможем понять, чем такое воздействие можно оказывать. И только потом мы сможем построить такую систему. 

Статьи, расчеты, факты, фото Ксении Квашниной

Сегодня человек живет по принципу «здесь и сейчас». «Планетарные туманности» требуют огромного количества ресурсов, в т.ч. временных. Вы не опасаетесь, что затраченные усилия войдут в диссонанс с ожиданиями зрителя, которому порой не хватает терпения даже вывеску на магазине дочитать?

Нет, не опасаюсь. Никакого особенного «терпения» ни от зрителя, ни от автора тут не требуется. Это увлекательный и крайне захватывающий процесс, во время которого мы многое узнаем о мире вокруг, о самих себе. Думаю, что вопрос не в терпении, а в любопытстве и…

Сподвижничестве?

Нет, отнюдь.  В слове «сподвижничество» ощущается привкус демонстративного духовного подвига, героического преодоления. Будто автор самоотверженно бросает все свои земные дела и, показательно жертвуя собой во имя большой идеи, принимает красивую позу. Конечно, нет. Искусство и возможность им заниматься – это самая большая радость, привилегия и роскошь из всех доступных человеку. А тут просто космическая роскошь, никогда никому ранее не доступная. Так что тут если и есть духовный подвиг, то он в том, чтобы не раствориться окончательно в этой радости.

Собственно, заяц, фото Ксении Квашниной

Скорее, я имела в виду тех, кто будет поддерживать идею, развивать ее на протяжении всего пути…

Если идея действительно будет интересна другим людям, то она будет транслироваться во времени. Думаю, это возможно только по любви. А искренние любопытство и увлеченность могут сделать человека счастливым. Надеюсь, жертв самоотречения и сподвижничества в этот раз не понадобится. Если идея никому не покажется интересной – я умру и все сразу закончится. Оба варианта мне подходят.

Кстати, об интересе. В описании к работам встречаются такие параметры, как «1155 световых лет». Как человеку лицезреть произведение искусства, которое создано в космическом пространстве, или же мы говорим о долгосрочной перспективе?

Если мы сможем создать такое произведение искусства, то вопрос о перемещении в пространстве перед нами стоять уже не будет. Мы сможем смотреть на такую планетарную туманность с разных сторон. Гораздо более важный вопрос – будет ли вообще существовать наш вид через 20 000 лет?  Но мы с вами не можем на него ответить. Можем только надеяться и стараться.

Это будет искусство для всех? Что же делать музейным институциям и коллекционерам?

Да, это искусство для всех, кто может его увидеть. Часть моего исследования – это беседа с работниками музеев, кураторами, галеристами, коллекционерами. Сам надеюсь узнать, какие перспективы могут быть у такого искусства. Возникают вопросы с хранением, учетом и реставрацией. Уже общался с Анной Бариновой (директор галереи Anna Nova – прим. автора), которая с большим воодушевлением отнеслась к идее создания чего-то настолько масштабного. Беседовал с Мариной Анциперовой (журналист, старший редактор the Blueprint – прим. авто-ра), чтобы узнать, как критиковать произведение искусства, которое будет создано через 20 000 лет. Культура уже не будет прежней: то, что мы ругаем сейчас, в течение столь длительного срока может несколько раз быть и хорошим, и плохим. Надеюсь, что получится записать видео этих интервью и опубликовать наши обсуждения.

Планетарные туманности в живописи, пластилине, тексте, фото Ксении Квашниной

Какие сложности возникали при создании проекта?

Как говорил выше, моя работа – это скорее про удовольствие, чем про сложности. Хотя смету считать было сложно: там получаются цифры с очень большим количеством знаков. Нужно быть внимательным. У меня даже не получилось посчитать смету с учетом налогов. Калькулятор в сети выдал непонятные символы. 

Вы считали смету конкретно на создание туманности?

Да, попробовал подойти к этому вопросу как к хорошо знакомой и понятной мне задаче: проектирование скульптуры для городской среды. Один из важных этапов такой работы – смета: нужно представить стоимость материалов, транспортировку, обработку и так далее. 

Среди восьми представленных туманностей есть та, которая импонирует вам больше всего?

Восемь показано на выставке, так как это оптимальное число для залов галереи, для экспозиции. На самом деле их, конечно, больше. Около двадцати. Есть ли любимая… Нет, для меня сама возможность их придумывать уже и есть любовь и счастье. Люблю их все вместе и каждую в отдельности. 

Проект планетарной туманности в созвездии Кита, фото Ксении Квашниной

Если бы у вас сейчас была возможность полететь в космос, на каком объекте вы бы остановили свой выбор?

Сейчас японский миллиардер, приятель и инвестор Илона Маска, объявил набор восьми туристов для полета к Луне. Он приглашает художников. Но я не полечу. Сейчас мне в космосе, особенно в окрестностях Луны, делать совершенно нечего. Если говорить о гипотетическом полёте, то, конечно, очень нужно посмотреть поближе какую-нибудь туманность. Узнать, как на самом деле выглядит и как устроено такое облако плазмы. Попробовать его «на ощупь».

Какие планы в развитии проекта «Планетарные туманности»?

Планетарная туманность – это первый космический объект, с которым я начал работать. Далее планирую расширять «ассортимент». Работать с другими космическими объектами, о которых мы беседовали с Сергеем Борисовичем Поповым. Пока определенно могу сказать только то, что следующими будут астероиды и кометы. 

И последний вопрос – скоро у вас День Рождения. Какие планы?

Для меня это сложнее, чем освоение космоса. Я думаю над этим. Пока не знаю.

Проект планетарной туманности в созвездии Феникс, фото Ксении Квашниной

Краткая биографическая справка:

Ростан Ростанович Тавасиев (19 марта 1976 г.) – российский художник. Работает в графике, живописи, скульптуре, инсталляции. В 1998 г. окончил Профессиональный Лицей декоративно-прикладного искусства № 332 им. Карла Фаберже по специальности ювелир широкого профиля. В 2000 г. поступил в Московский Государственный Художественно-Промышленный Университет им. Строганова. Сотрудничал с галереей «Айдан». С 2013 г. работает с Anna Nova Gallery (г. Санкт-Петербург). 

Создатель собственного метода в живописи – «бегемотопись». Среди наиболее известных выставок: «Бегемотопись» (2011 г.), «все сложно…» (2013 г.), «Капля креацина» (2017 г.). В настоящий момент занимается разработкой концепции космического искусства.

Работы Ростана Тавасиева представлены в публичных коллекциях Государственной Третьяковской Галереи (г. Москва), Мультимедиа Арт Музее (г. Москва), Государственном Центре современного искусства (г. Москва), Московском музее современного искусства (г. Москва) и др. институциях.