Вне поля зрения. Александр Карандашев

Кто такие реставраторы? Это люди, реставрирующие произведения искусства. Их работа не видна, но без них мы бы не увидели ни древнерусских икон, ни ранних работ Ильи Кабакова. Это бойцы невидимого арт-фронта. Как происходит реставрация произведений искусства? Какие виды реставрации бывают? Чем отличается реставрация классических произведений искусства от современных? Мы решили поговорить с несколькими представителями этой профессии и ответить на эти и некоторые другие вопросы.

Карандашев, Александр Валерьевич. Заведующий отделом научной реставрации скульптуры ХХ века Государственной Третьяковской галереи. В 2007 году закончил магистратуру МГХПУ им. С.Г. Строганова, кафедра Реставрация художественного металла. В том же году был принят на работу в Государственную Третьяковскую галерею.

Работа реставратора всегда была покрыта тайной... Настоящая алхимия! Трудоемкий, длительный процесс. Расскажите подробнее о своей работе.

Считается, что современная реставрация у нас в стране в ХХ веке началась с Игоря Грабаря. Но уже в ХIХ веке были созданы реставрационные общества, это связано с развитием и интересом к археологии. Полномасштабное развитие реставрации произошло после Великой Отечественной войны. Было очень много разрушений, многое требовало восстановления – памятники, монументальная живопись, архитектура и т.д. Появились учебные места в училищах для подготовки по специальности, что послужило бурному развитию реставрации.

Я начал работать реставратором, учась в Художественно-промышленном университете им.С.Г. Строганова. Четыре года студентом проходил практику в Историческом музее, в Москве. По окончании меня приняли работать в Третьяковку. Конечно, учеба не закончилась на этом, с каждой новой работой приобретается опыт, и вряд ли для него существует «потолок».  Для реставратора недостаточно разбираться в технологиях и методах реставрации. Важно быть и художником, чтобы ориентироваться в замыслах авторов и не уходить в свою сторону. Это не просто, даже вредно для здоровья, часто приходится работать с химией. Длительная работа может исчисляться месяцами, годами, но это очень интересно. Эта профессия позволяет расширять свой кругозор, развиваться в разных направлениях, работать с шедеврами мирового уровня, общаться с интересными людьми, художниками, скульпторами, искусствоведами.

Насколько меняется произведение после реставрации? Как использование современных материалов меняет дальнейшую жизнь произведения?

Бывали случаи: приглашались авторы и их просили отреставрировать свои работы. Но так как художник к своей работе относится «по-авторски», то вместо реставрации он часто подновляет, то есть сильно меняет саму вещь. Все произведения, находящиеся на хранении в Третьяковской галерее, не подлежат изменениям и задача реставратора, как врача – не навредить и максимально сохранить авторский замысел. Если требуется вмешательство в памятник, мы всегда должны иметь возможность вернуться к первоначальному, дореставрационному, состоянию. Один из важнейших принципов реставрации – ее обратимость. 

Поясню. До сих пор в международной терминологии нет единого мнения о том, как должна называться наша профессия. Во многих европейских странах и в США наша профессия называется – консерватор. На мой взгляд, консервация от реставрации отличается тем, что касается только сохранности предмета, то есть производится только сохранение памятника в том виде, в котором он поступил в хранение. Задача специалиста как раз - сохранить его для дальнейших поколений. Что касается реставрации – то основная ее цель, помимо консервации - привести памятник в экспозиционный вид. Наиболее ответственный и сложный вид работы – это реконструкция. Я говорю не о той реконструкции, когда создается копия и дорабатывается, а когда реконструкция применяется, если памятнику грозит серьезное разрушение или даже гибель, в такой ситуации возможно серьезное вмешательство.

Какие существуют виды реставрации? И какие задачи перед вами ставятся?

Есть научная, музейная, и так называемая «коммерческая» реставрация. Приходит заказчик и выставляет определенные требования: «Хочу здесь золотом, здесь красным…». В научно-музейной реставрации это недопустимо – главным остается авторский замысел, ничего по вкусу изменяться не будет. И решения о методах реставрации принимается не только реставратором - как исполнителем и хранителем - как заказчиком, но и реставрационным советом состоящим из коллег из профессионального сообщества – тех, которые представляют реставрационные центры, например, Институт реставрации (ВНИИР) или центр Грабаря (ВХНРЦ). 

На Ваш взгляд, насколько творческой является работа реставратора?

Безусловно, творческая. Реставратор должен быть и технологом, и художником, и даже искусствоведом. В реставрации не бывает двух абсолютно одинаковых памятников. Всегда надо искать новые решения, поскольку постоянно работаешь с разными авторами и техниками, приходится часто разрабатывать свои методы, даже инструмент может изготавливаться под конкретную работу. Поиск решения и доведение памятника до законченного реставрационного и экспозиционного вида  – это и есть творческие задачи. 

С какими произведениями искусства сложнее, а с какими интереснее работать? С классическими или современными? 

И то и другое интересно! С классическими - есть многолетний опыт работы нескольких поколений реставраторов, разработана методология консервации, реставрации. С современными бывает сложнее. К примеру, бронзовые скульптуры Бориса Орлова выполнены в смешанной технике, и сложность реставрации состоит в том, что сочетаются пластик, металл и живопись, имитация эмали. Реставрация подобных нетрадиционных материалов и смешанных техник для нас сейчас является острой проблемой. Сегодня подобную работу ведут ВХНРЦ им.И.Э. Грабаря, Русский Музей и Третьяковская галерея.

Мы говорим о методиках сохранения произведений, которые признаны музейными ценностями. Но что касается совсем современных произведений. Например, разлагаются поролоновые скульптуры Сергея Шеховцова. Как их восстановить?

Работы Сергея Шеховцова я не реставрировал, но проблема в том, что такие материалы, как поролон живут лет 10. К примеру, абсолютно ржавые вещи, типа скульптуры Камелина «Грачи прилетели» или композиций Веденеева, задуманы авторами как ржавые - их коррозия идет достаточно активно, что приводит к разрушению памятника. Получается – с одной стороны, авторская задумка, а с другой - необходимо законсервировать эту коррозию , чтобы остановить полное разрушение предмета, но при этом будет нарушен авторский замысел. Приходится искать компромисс: законсервировать, а потом имитировать ржавчину.

С какими трудностями Вам приходилось сталкиваться в своей работе? Расскажите о каком-нибудь курьезном случае из своей практики.

Встречаются интересные техники и материалы, которые используют художники. Например, инсталляции с шоколадом или консервными банками, туалетной бумагой, целлофаном и т.д. Такие вещи сложно экспонировать, не говоря уже о хранении и реставрации. Расскажу об известной инсталляции «Для бедной уборщицы» Д.А. Пригова – человек держит в руке бокал с красным вином. Хранители в этот бокал что только ни наливали – и воду, подкрашенную красной гуашью, может, даже и вино, но вода быстро испарялась, краска уходила в осадок, да и пролиться могла. Пришлось придумывать, сделал из силикона с пигментами имитацию, выглядит натурально и не расплескается. Так что и бутафорские навыки тут тоже приобрести можно.

Ваша работа ассоциируется у нас с работой доктора-терапевта, не позволяющего себе хирургических вмешательств. Есть ли какие-то общие советы по эксплуатации, сохранению и даже, может, созданию произведения, чтобы не попасть на прием к "хирургу"?

Традиционное художественное образование обучает предметам, которые дают художникам возможность освоить совместимость материалов, технику живописи. К сожалению, сегодня некоторые авторы подобного не имеют или пренебрегают технологией. Было бы вообще замечательно, если бы художник был знаком с предметом реставрация, тогда произведения сохранялись значительно лучше, без «хирургических вмешательств» реставратора. Для художника важен творческий процесс, и он не всегда думает о вечности произведения. Когда работа попадает к реставраторам, нам нужно понимать, что через десятилетия эта вещь может украсить лучшие музеи страны, а может, и мира. Мне и коллегам повезло, что мы работаем в Третьяковской галерее. В отличие от «коммерческих» реставраторов мы имеем возможность наблюдать за отреставрированными произведениями в процессе, следя, что с ними происходит в течение долгих лет. Это помогает прийти к лучшим результатам. У нас огромные фонды, и нет недостатка в практике. Сохранение современного искусства – это не только наша проблема, а проблема музеев всего мира, ведь технологии хранения и реставрации не так давно начали разрабатываться. Очень интересное направление для исследований и дальнейшей работы – контемпорари арт.

Когда вы видите работу после своей реставрации на выставке, что вы чувствуете? 

По окончании проделанной работы приятно видеть разницу до реставрации и после, зрители редко задумываются, как выглядело произведение до реставрации. Есть ощущение соучастия. Но я не ассоциирую себя с этой работой, это произведение автора. Труд реставратора не должен быть виден зрителю – это и есть профессиональный подход к работе.