Зельфира Трегулова: «Искусство сегодня очень уязвимо»

В Еврейском музее и центре толерантности, в рамках специальной программы 6 Московской биеннале современного искусства, до 17 января 2016 года продолжается первая в России персональная выставка Аниша Капура «Моя алая родина».

Один из самых знаменитых скульпторов современности в этом году добавил себе известности благодаря вандалам, осквернившим его работу «Грязный угол» в парке Версаля. Приезд художника в Москву практически совпал с акцией господина Энтео и компании, изуродовавших работы Вадима Сидура в столичном «Манеже». О новых варварах мы поговорили с директором Государственной Третьяковской галереи – Зельфирой Трегуловой.

Произошедшее в Версале отличается от того, что произошло в Манеже?

З.Т.: Для того, чтобы ответить на этот сложный вопрос, нужно точно знать подоплеку, т.е. что стояло за этими действиями.

По-моему, в обоих случаях мы имеем дело просто с проявлением человеческой глупости.

З.Т.: Может быть и так, но в Версале было три целенаправленных атаки на произведение Капура. Они имели ярко выраженный антисемитский характер, но при этом в прессе сообщалось, что вандалов оскорбило то, что эти скульптуры напомнили женские гениталии, а в еврейской культуре это изображение запретно, впрочем, как и в мусульманской и христианской. Это универсальное табу. С другой стороны, подобного рода изображения были вполне распространены в удаленных от Европы архаических цивилизациях и Капур – индус по происхождению - обращался именно к этому опыту. Так что просто глупостью объяснять историю в Версале слишком наивно, перед нами, повторяю – продуманная акция.

Но меня удивляет то, что после первого нападения работа Капура не была как-то защищена дирекцией Версаля.

А что касается антисемитизма, я, например, не знала, что Капур по матери - еврей, мне он всегда представлялся британским скульптором и классическим образцом современного западного искусства. 

Так или иначе, виной вандализму его еврейские корни или апелляция к архаике, для меня случившееся - нехороший знак того, что искусство сегодня очень уязвимо. Идет ли речь о современных работах или о произведениях, созданных в 60-е -70-е годы, как в случае Вадима Сидура.

И что делать в той ситуации, когда ни Версаль, ни Манеж не могут обеспечить сохранность своим экспонатам? Кстати говоря, под угрозой могут оказаться произведения в экспозиции Третьяковской галереи…

З. Т.: Мы боролись за сохранение полиции для охраны музеев и в главных музеях страны ее оставили. Например, Третьяковка подписывает новый договор именно с полицией, а не с ЧОП. Мы были вынуждены сократить штат полицейских, оставив их там, где находятся произведения искусства, а также архивы. Вопрос решился и это показывает, что в случае непродуманных действий властей надо бороться. 

В данном случае история с «Манежем» нам очень помогла – власти увидели, что может произойти без охраны и к чему могут привести действия тех, кому не дает покоя слава Герострата. Если вернуться к Третьяковке, у нас действительно под угрозой могут оказаться и «Демон» Михаила Врубеля, и «Голгофа» Николая Ге, а в Эрмитаже – Рембрандт.  Да и «Страшный суд» Микеланджело изначально был куда откровеннее и похож на гравюры Сидура. 

А может быть для музеев важна даже не столько полиция, сколько образование зрителей?

З.Т.: И то, и другое. Но полиция очень важна. А что касается образования – вы абсолютно правы. Мы должны заниматься этим сообща, особенно если речь идет о современном искусстве или о классическом авангарде, который порвал с традиционным западно-европейским художественным мышлением. В данном случае очень показательна та образовательная программа, которую мы в Третьяковке подготовили в этом году к юбилею «Черного квадрата» Казимира Малевича.

Беседовал: Александр Панов