"В поле зрения": Иосиф Бакштейн

Цикл интервью о самом веселом периоде отечественного искусства - последней четверти XX века. Мы познакомим Вас с теми, кто вершил исторический контекст того времени, с художниками и кураторами, входившими в состав таких объединений и групп как: "Клуб авангардистов (КЛАВА)", "Коллективные действия", "Мухоморы", "Чемпиионы мира", "Медицинская герменевтика", рок-группа "Среднерусская возвышенность", любительское объединение "Эрмитаж", "Детский сад"... Данный цикл приурочен к выставке "В поле зрения. Эпизоды художественной жизни 1986-1992" в Фонде культуры "ЕКАТЕРИНА".

Иосиф Бакштейн родился в 1945 году в Москве – искусствовед, художественный критик, куратор, комиссар Московской биеннале современного искусства. С 1991 года директор Института проблем современного искусства (ИПСИ). Кандидат философских наук. Куратор более 30 выставок. Автор более 70 публикаций. Член Ассоциации искусствоведов.

Иосиф Маркович, какие выставки Вы считаете самыми важными и интересными в период 86-92 гг.? Почему именно они имели такое значение на Ваш взгляд?

Выставки "Клуба авангардистов", которые начались в марте 87 года. Еще была МОСХовская выставка осенью 86 года, в которой тоже участвовал "Клуб авангардистов". Тогда начинался весь перестроечный ажиотаж, и была попытка встроиться в какое-то легальное выставочное пространство и выйти из андерграунда, квартирных выставок для своих. Поэтому выставка в залах МОСХа на Кузнецком мосту, которая была осенью 86 года, и первая выставка "Клуба авангардистов" "Творческая атмосфера и художественный процесс" в марте 87 года в выставочном зале на Автозаводской – это были первые знаковые выставки. Потом была еще целая серия выставок на Автозаводской. Был "Шизокитай" на Строительной выставке на Фрунзенской набережной, была акция в Сандунах в январе 88 года, было еще несколько важных инициатив. И моих, и моих коллег: Андрея Ерофеева, Виктора Мизиано и других кураторов. Вообще в эти годы и возникла профессия куратора. В начале 90-х происходило освоение публичного пространства. И завершением этого процесса стала выставка в Бутырской тюрьме, которая открылась 23 февраля 1992 года. И потом, поскольку у нас уже были какие-то отношения с международным художественным сообществом, начались какие-то проекты не только в Москве и Петербурге (Ленинграде, точнее), но и в Европе и в Америке.

Расскажите немного поподробнее о заграничных проектах.

Первая большая выставка за пределами нашей необъятной родины состоялась осенью 88 года в Западном Берлине. Она называлась "ИсKUNSTво" где я был сокуратором, а куратором со мной была Лиза Шмитц, замечательная немецкая художница. В ней участвовали в основном тоже художники круга КЛАВЫ и наши немецкие коллеги. Там было примерно 10 немцев и чуть больше- московских. Это продолжалось примерно полтора месяца в таком своеобразном выставочном зале, бывшем вокзале, Westenend Bahnhof в Западном Берлине. Еще была Берлинская стена. На нас все это очень действовало, потому что была какая-то особая территория.
И вторая большая, очень значимая выставка, которая имела место уже в Америке в 1990 году, в Бостоне. Называлась вся эта организация ICA, Институт Современного Искусства города Бостона. Дэвид А. Росс был директором тогда. Там и Кабаков участвовал. И Африка, и Тимур Новиков из Питера приехали.  И представители московского концептуального круга. Называлось "Between Spring and Summer: Soviet Conceptual Art from the Era of Late Communism". Это стало большим событиее, после которого было еще несколько других, не менее важных выставок в Нью-Йорке. В частности, мы там повторяли московскую выставку исследования документации группы "Коллективные действия". Потом была выставка русского искусства в более широких исторических рамках во Франкфурте. В общем, началась интеграция русского искусства в международную художественную сферу.

Как Вы определите "круг КЛАВЫ"?

"Круг КЛАВЫ" – это "Клуб авангардистов", название нашего объединения. Когда мы начали готовиться к выставке на Автозаводской, в 87 году, то нам было предложено пойти и зарегистрироваться. Тогда, в 87-м, появилась возможность регистрировать независимые художественные некоммерческие организации. И мы пошли и зарегистрировали некоммерческое объединение "Клуба авангардистов". Название придумал Свен Гундлах.  И вот весь этот круг: братья Мироненко, Юра Альберт и многие-многие другие члены клуба, которых было, по-моему, почти сорок человек, получили легальное право вступать  в переговоры с любым выставочным залом, московским в том числе. Я помню, мы даже пригласили зав отделом культуры Пролетарского райисполкома, это была какая-то дама, как ее звали, я уже забыл. И мы решили сделать такое подобие официального открытия, сделали ленточку какую-то, которую надо было разрезать, чтобы дать всем возможность войти в зал. Предложили даже ей эту ленточку разрезать. Она испугалась, потому что поняла, что это странное искусство, которое она не понимает, была в страшной растерянности и ленточку резать отказалась. Собственно говоря, круг КЛАВЫ – это младшее поколение московской концептуальной школы.

Юрий Альберт, Иосиф Бакштейн, Свен Гундлах, Георгий Кизевальтер, 1985. Из архива Ю.Альберта

С Вашей точки зрения, чем были объединения в то время и почему художники объединялись?

Потому что мы жили достаточно интенсивной художественной жизнью, сами ее организуя. Уже не было такого подполья, как в сталинские или в ранние хрущевские времена. Ты не ходил на работу, а были какие-то источники дохода, пусть даже очень скромные, была мастерская, как у многих художников моего круга. Мы собирались, устраивали семинары, лекции, мастер-классы, перформансы. И это все было в каком-то особом измерении. Когда началась перестройка, то, естественно, возникло ощущение, что мы победили, что вот,наконец, наш взгляд на искусство, на жизнь, на политику, на социальные вопросы стал общезначимым и требует своей манифестации. Поэтому возникла совершенно естественно идея совершать какие-то проекты, осуществлять их на публичной сцене, будь то выставочные залы, лектории, институты. Советская интеллигенция достаточно заинтересованно отнеслась к этому независимому искусству.  Уже когда прошло несколько лет, в 90е, появилось новое поколение художников, поколение Дубосарского-Виноградова, Кулика, они начали свою собственную линию. Появились первые галереи: Айдан Салахова открыла галерею, Владимир Овчаренко открыл галерею "Реджина", а Олег Кулик стал ее куратором.

А была ли конкуренция в то время между художниками?

Конкуренции не было, но были какие-то разные группировки, направления, которые достаточно дружественно относились друг к другу. Тогда особенной вражды не было, делить было нечего. Единственное, что возникал рынок искусства.

Сергей Летов, Георгий Кизевальтер, Илья Кабаков, Иосиф Бакштейн, Дмитрий Пригов на акции группы "Коллективные действия" - "Обсуждение". 1985. Из архива И.Бакштейна

Насколько начало «коммерческого этапа» повлияло на ситуацию в художественном мире?

Рынок был очень маленький, место было очень ограниченное, было буквально несколько коллекционеров, их все знали. Но появился еще западный покупатель, установились персональные контакты в Америке, в Западной Европе. Постепенно стал формироваться рынок искусства со всей его неоднозначностью, противоречиями. И одним из таких знаковых событий была первая ярмарка Арт-Москва в 96 году с участием довольно большого количества, где-то 12-15 или 17 галерей московских, из других городов. Стало возникать какое-то уже подобие рынка искусства за счет галерей.

Актуальный художник того времени, кто это? Что значило понятие "актуальное" в то время? А сейчас?

Актуальность – это соответствие трендам, тенденциям, важным и значимым в эстетическом и социально-политическом отношении движениям, которые формировались на международной художественной сцене. В это время как раз завершалась эпоха господства западного художественного сообщества. Стали возникать довольно активные художественные миры в Китае, в Латинской Америке, Японии, Австралии. Мир из западно-ориентированного стал глобализироваться, и наше, российское, искусство стало соотносить себя с ним. 90-е годы стали отличаться тем, что таких хорошо сформированных эстетически оформленных направлений в искусстве, таких как был, допустим, абстрактный экспрессионизм, поп-арт, концептуализм, уже с тех пор не возникало. Эпоха этих направлений заканчивается в 90е годы. Сейчас уже международное сообщество устроено гораздо более сложно и дробно. Таких глобальных явлений, объединяющих художников разных стран, уже нет.

Чистые пруды, 1990. Фото © Андрей Безукладников, предоставлено Е.К.АртБюро. 

Как Вы воспринимаете современную художественную ситуацию, есть ли в ней что-то похожее на прошлые годы? Ну и пожелания молодым художникам.

Во-первых, я рад тому, что то поколение художников и критиков, искусствоведов, философов, которые активно участвовали в художественной жизни в 70х и 80х и формировали нашу отечественную художественную сцену, которая в основном сложилась вокруг школы московского концептуализма - она уже осталась в истории, уже оценена, влиятельна и стала частью истории русского искусства. И художники поколения Кабакова и Булатова, и художники поколения Монастырского и Макаревича, и художники поколения Кости Звездочетова и братьев Мироненко, и Юра Альберт – они признаны и оценены по достоинству. Поэтому молодые художники, естественно, видят себя в каком-то историческом контексте, поэтому они видят себя в историко-художественном контексте и соотносят себя с ним. Могу пожелать им только гораздо больше активности, чтобы они заняли четкую художественную, эстетическую и социальную, политическую позицию.