"В поле зрения": Николай Козлов

Цикл интервью о самом веселом периоде отечественного искусства - последней четверти XX века. Мы познакомим Вас с теми, кто вершил исторический контекст того времени, с художниками и кураторами, входившими в состав таких объединений и групп как: "Клуб авангардистов" (КЛАВА), "Коллективные действия", "Мухоморы", "Чемпиионы мира", "Медицинская герменевтика", рок-группа "Среднерусская возвышенность", любительское объединение "Эрмитаж", "Детский сад"... Данный цикл приурочен к выставке "В поле зрения. Эпизоды художественной жизни 1986-1992" в Фонде культуры "ЕКАТЕРИНА".

Николай Козлов. Родился в 1954 году в Москве. В столичном неофициальном искусстве появился лишь в 1986 году. Стал одним из главных представителей московской концептуальной школы. Особое внимание художник уделял теме детского, иллюстрируя свои воспоминания. Заглавным мотивом  творчества  стала детская «игра в войну», а материалом для объектов и инсталляций – игрушечные самолеты, танки и солдатики. В последние годы отошел от художественной деятельности.

Какие выставки того времени (1986-1992 гг.) Вы считаете самыми важными и интересными? Какое  они имели значение и почему?

Многочисленные квартирники и события в Пересветовом переулке на метро «Автозаводская». Насколько  я помню, там было три выставки «Клуба авангардистов» - с некоторыми перерывами, одна за другой. А  потом в этом зале были и другие экспозиции, но весь накопленный потенциал уже был реализован в  этих трех выставках. Еще помню было «Дорогое искусство». Дальше у меня в памяти все смешалось – уже  было слишком много всего. 

Как Вы стали участником КЛАВЫ, и как Вы попали в «списки КЛАВЫ»? 

Ну, это все был круг друзей. Я в него вошел в конце 1970-х годов.  Именно тогда подружился с группой «Коллективные действия» , а «Мухоморы» просто возникли на моих глазах. 

Собственно говоря, никто никуда не записывался. Когда организовывали первую выставку КЛАВЫ, меня спросили: «Сделаешь что-нибудь?» - «Ну, сделаю, конечно». Так и попал в «Клуб авангардистов». А до выставок были только квартирники, на которых мы все перезнакомились. На Автозаводской появились и новые люди – Боря Матросов с «Чемпионами мира», например.

Скажите, есть ли у Вас какие-то яркие впечатления от того времени? Может быть, какие-то интересные истории?

Давно было дело. Как Костя Звездочетов с «Чемпионами» дрался – это рассказывали уже?

Нет, такой истории еще не было.

По- моему, именно у Звездочетова появилась идея сделать черно-белую выставку. На нее он пригласил группу «Чемпионы мира», идейным вдохновителем которой считался. Однако ребята были очень недовольны: говорили, что он зажимает их инициативу, мешает делать, кому что хочется и «строит» всех под себя. Спорили-спорили, и, в конце концов, дело дошло до рукоприкладства.

Кто все-таки победил?

Победил цвет. Выставка эта была именно черно-белой. «Мусорная», конечно, как это было во многом в то время. «Мухоморы» ведь тоже поначалу мусор делали. Я помню, как в самом начале они просто притаскивали чемодан со своей продукцией, вываливали всё в кучу и потом начинали разбирать. И там было всё: тексты, картины, фотографии... 

Выставка "В аду", 1987-1988 гг. Николай Козлов, Анатолий Жигалов, Гия Абрамишвили, Иосиф Бакштейн, Дмитрий Пригов. Фото ©: Георгий Кизевальтер

Я  читала книгу «Мухомор», это очень интересно.  

А что за издание?

Редактором-составителем была Александра Обухова, издал ее Герман Титов в своей «Библиотеке московского концептуализма». Мы теперь это видим только в книгах, а Вы застали вживую. Чем для Вас были эти объединения, почему художники объединялись? Как Вам легче было работать, в группе или индивидуально?

Я всегда категорически был против объединений. Конечно, не препятствовал никому объединяться и выставляться группами. Иногда это оправданно, например, «Коллективные действия» - там даже в названии заложена коллективность. Правда, КД сначала не занималась изобразительным искусством. Позже они, конечно, стали делать какие-то вещи, которые можно было поставить посреди зала или повесить на стену, но  поначалу они проводили исключительно акции. А я считаю, что художник должен все делать своими руками и отвечать за то, что он создал. 

Скажите, а была ли какая-нибудь конкуренция между художниками в то время?

На мой взгляд, тогда, во второй половине 1980-х, не было, или я ее не замечал. У нас у всех были очень теплые, дружеские отношения. Отсутствовала какая-либо коммерция в сфере современного искусства, поэтому, собственно, не было ни причин, ни мотивов для того, чтобы конкурировать.

А коммерческий этап, который наступил после Sotheby’s, как он повлиял на художественную атмосферу и на сами произведения?

Собственно говоря, в названии выставки «Дорогое искусство» во Дворце Молодежи был как бы намек на коммерческие отношения. Ну и была она выставкой-продажей. Название этой выставке придумал Владимир Сорокин, а Свен Гундл показывал картину с призывом купить ее за очень приличные деньгиах на которой была написана фраза "Спасибо за покупку" — вся в рамочках и виньетках.

А это как-нибудь повлияло на взаимоотношения между участниками?

Ну конечно, вот тогда уже началась и конкуренция.

А актуальный художник того времени – кто это? И было ли такое понятие? Отличалось ли оно от нынешнего?

Про «сейчас» я затрудняюсь ответить. Что такое «актуальный художник»? Это художник, который занят не тематикой, а проблематикой. Как раз в то время начали практиковать искусство действия, чего до этого не было. Я вот помню, что рядом с Остоженкой проходил однодневный фестиваль хэппенингов. Тогда группа «Гнездо» совершала забег в сторону Иерусалима на 1 метр 41 см. Были такие ворота с надписью «старт» и «финиш». 

 Николай Козлов. Фото ©: Георгий Кизевальтер

Вы сейчас занимаетесь творчеством?

Нет. По состоянию здоровья, скажем так.

А как Вы воспринимаете современную художественную ситуацию, как Вы ее оцениваете? Есть ли в ней что-то похожее на то время?

Сегодняшней ситуацией мало интересуюсь. Но надо сказать, что мне уже лет десять назад перестали нравиться работы сегодняшних художников. Меня очень настораживает тенденция замены художественной жизни на уголовщину, в наше время не было такого. Вот недавно этот малый, Петр Павленский, снова отличился, устроив пожар у ФСБ. У него, что ни возьми, это либо криминал, либо что-то связанное с насилием, мазохизмом и так далее. Мне такое не нравится, этому точно не место в искусстве. 

Но он просто яркий представитель эпохи, и в СМИ о нем много пишут, он олицетворяет наше время.

Яркий представитель непонятно чего, как и группа «Война».

У Вас есть какие-нибудь пожелания молодым художникам, которые сейчас работают? С высоты Вашего опыта?

Ну, какая тут высота может быть?

Юрий Лейдерман, Николай Козлов. Фото © Георгий Кизевальтер

Ну, Вы уже классик.

Еще чего, какой я классик? Помню, была какая-то дискуссия, мы с друзьями обсуждали, в каком направлении дальше двигаться. Много говорилось об отсутствии профессионализма. А теперь о каком профессионализме можно говорить? Павленский работает профессионально или непрофессионально? Абсурдно вообще задавать такой вопрос.

На мой взгляд,  хорошие работы появляются очень редко. Из последних могу припомнить лишь две – это «Снеговики» Константина Батынкова Николая Полисского и «Саркофаг» Валерия Кошлякова. Масштабные вещи на темы, уходящие куда-то вглубь веков. Это не дверь поджечь.