Картина как акт живописной воспроизводимости

В московской галерее «Artstory» проходит выставка Сергея Базилева «Уточнение».

Сергей Базилев - один из основоположников отечественного гиперреализма, который у нас принято называть фотореализмом, то есть того направления, в котором перенесенная на холст с мельчайшими деталями частная жизнь противопоставлялась прилизанной советской фотографии. Художник, сознательно подражая фотографу, мог превзойти его в степени свободы. Поэтому ясно, что героями его работ становились друзья, близкие и родные, люди, которыми автор восхищался и восхищается до сих пор. 

Войдя в первый зал галереи, зритель неминуемо останавливается на несколько секунд и замирает – обилие ярких красок на больших холстах пугает и притягивает. Между портретами, бытовыми сценами из жизни, натюрмортами ходишь как завороженный, с единственной мыслью: «Сколько любви к жизни у этого человека?». К работе, привлекающей своей необычностью, приближаешься не сразу – на зеленом поле, кажется, в хаотичном порядке, размещены изображение молодого курящего человека, фрагмент картины Рембрандта «Возвращение блудного сына», отец с ребенком и горящий бревенчатый дом. Все сразу встает на свои места, когда становится известно название холста  - «Портрет Андрея Тарковского». Базилев познакомился с классиком советского кино в середине 80-х. Как он вспоминает, произошло это благодаря сестре режиссера – Марине. Та передала несколько холстов тогда еще молодого и никому неизвестного художника всемирно известному Тарковскому, которому работы показались интересными. Он пригласил Базилева поработать с ним, но этого не случилось – Тарковский эмигрировал, а потом умер. 

«Портрет Андрея Тарковского» - это  человек, каким мы привыкли его видеть, а скорее застывшее воспоминание о нем. Мужчина с ребенком –  образ из «Зеркала», в котором режиссер рассказал об отце, поэте Арсении Тарковском. Горящий дом – «Жертвоприношение» и неизменный вопрос: «Чем каждый должен пожертвовать ради спасения мира?». Фрагмент из рембрандтовского «Возвращения блудного сына» - покой и конец эмоциональной бури. А зеленое поле с виднеющимся на горизонте лесом – вся жизнь, такая простая и такая сложная. И по одной этой картине понимаешь, что фотореализм – это не просто соревнование с фотографией, а философская концепция и изощренная художническая игра.

Продвигаясь вглубь галереи, водоворот красок затягивает все глубже и глубже, несмотря на то, что картины пытаются оставаться как бы реалистичными. В одном зале зрители ощущают себя попавшими в долгожданный отпуск на пляж, где украдкой подглядывают за другими отдыхающими. В другом – нас приглашают на какое-то торжество, главными героями которого являются входящие в «близкий круг» художника, а эта фактура, как мы уже говорили, для него - основная. У каждой картины Сергея Базилева есть та самая «ауратичность», которой так не хватало Вальтеру Беньямину, немецкому философу 30-х годов прошлого века и нынешнему герою всех интеллектуальных романов современных художников. Базилев, начинавший свою деятельность до всяких переводов Беньямина, эту ауру или атмосферу, говоря простым языком, в своих работах удивительно точно передает -  эфемерные состояния, которые и объяснить-то толком нельзя, но которые были прочувствованы. Правда, развеска в галерее в очередной раз показывает, что чувствами зрителя тут не слишком интересуются.