Studio Visit. Часть 2

В романе одного американского поэта Бена Лернера есть интересный эпизод. Его лирический герой получает приглашение стать первым посетителем Института обнуленного искусства. Все те произведения, что были повреждены при транспортировке, при пожаре, при каких-либо других обстоятельствах и которые владелец с оценщиком не считают возможным восстановить, списываются страховой компанией. Та возмещает их полную стоимость и, соответственно, после этой процедуры по закону они теряют свой статус. Именно такие произведения и собирает Институт. 

И вот герой приходит в квартиру, что является и институтом, и мастерской, берет в руки фрагмент разбитой скульптуры Джеффа Кунса, вертит ее в руках, восхищаясь и удивляясь тому, что даже эти осколки чего-то да могут стоить. А потом к нему подходит женщина,  придумавшая этот Институт, берет из его рук фрагмент и швыряет  на пол. Тот, естественно, раскалывается на куски.

Конечно, если разобраться, скульптуры Кунса, даже несмотря на их внешнюю хрупкость, совсем не елочные игрушки. И я сомневаюсь, что стальные конструкции можно так вот просто - вдребезги, но всю эту историю я рассказываю только для того, чтобы напомнить читателю одну важную вещь: искусство требует бережливости. А мастерские требуют тишины. Если все здесь вверх дном,  это лишь часть рабочего процесса, процесса художника, но никак не посетителя.

В синей икеевской сумке лежит голова. Уж не знаю, авторская ли, покупная ли, но голова. И пока Юлия Жданова опрыскивает специальным раствором свою новую работу, лежащий позади нее пионер безумолку болтает: 

- А что я тут делаю?

- А у меня ухо затекло, поверни, пожалуйста, меня на бок, а?

- А тут на полу сквозняк…

В данный момент я беру эти фразы из своей головы ( не буду же я подглядывать за художником). Но если разобраться, мастерская – это ведь детская, обитатели которой, оживают по  воле творца.

Да, да, все эти сваленные в кучу работы в мастерской Баталова разговаривают друг с другом!  Кто-то горделиво рассказывает о выставках, частью которых он становился. Кто-то только мечтает выйти в свет, а кто-то остается всего лишь наброском. Но как знать, может быть, с ним автор никогда и не расстанется? 

Для картин багетная мастерская превращается в ателье, где портной, поснимав метки, сошьет для них отлично сидящую раму. Для видеоинсталляций электичество становится живой водой, без которого они страдают от абстинентного синдрома.

Работы в мастерской, помимо цели стать произведениями искусства, еще и мечтают, как бы это ни было романтично, о фигуре спасителя. Собственно, для них этим спасителем и является куратор, появившийся в нужное время и в нужном месте.

Если бы работы художников могли голосовать, то они выбирали бы Studio Visit как можно чаще. Ведь и благодаря такой открытой политике они способны на выживание и обретение нового статуса.