Мгер Чатинян: "Сейчас не то время, чтобы писать как Репин"

Партнерский материал с Artcultivator

Интервью и фото: Оксана Царевская

6 ноября в Культурном центре Посольства Республики Армения в России открылась выставка живописи Мгера Чатиняна. Оксана Царевская художника о вдохновении, чувстве времени и о том, где его искать.

Мгер Чатинян

Оксана Царевская: С твоей прошлой московской выставки прошел год. В экспозиции нынешней  - более 100 работ. И, видимо, это лишь малая часть из того, что сделано за последние 12 месяцев?

Мгер Чатинян: Да, я работаю много и быстро. Я могу делать картину 20 минут, а могу неделю, но это максимум. Я не гоню специально, просто это моя потребность.  Живопись – это моя профессия, дело жизни, и чтобы добиться успеха, нужно много работать.  Я думаю, что труд – это 30%  успеха любого художника. 

О.Ц.: А остальные 70%?

М.Ч.:  Талант.

О.Ц.: А как с вдохновением? 

М.Ч.: Нужно, как говорил Пикассо, чтобы вдохновение заставало художника за работой.

О.Ц.: Я знаю, что твоим учителем был отец.

М.Ч.: Да, в отличие от меня, отец отличный педагог. Он всему меня научил. Он очень хороший художник, мой вдохновитель. Сам он закончил педагогический институт в Ереване. Его учителями были выдающиеся армянские живописцы, такие как  Гукас Чубарян, Оганес Зардарян … Потом он вернулся в Кировакан. В 1988 году произошло страшное землетрясение, дом был разрушен, долгие годы семья жила во времянках.  Отец стал преподавать, постепенно жизнь наладилась.

О.Ц.: Как семья относится к тому, что ты делаешь сейчас?

М.Ч.:  Мама гордится. Она тоже творческий человек, архитектор по образованию.  А отец постоянно критикует. Вообще, за всю жизнь он похвалил только одну мою работу - маленький этюд маслом, который я сделал, когда служил в армии. И сейчас говорит, что этот набросок - единственный, до которого ему не хочется дотронуться…  Ну, то есть поправить его…  А вот деду нравились мои работы.  Он тоже был художником, но его уже нет. В следующем году ему исполнилось бы 90,  а отцу, кстати, будет 60 и мне 30. Если сложится, я хочу в Москве сделать большую тройную выставку.

О.Ц.: Если у тебя отнять ящик с красками, а оставить только сажу и белила. С такой палитрой получится что-нибудь?

М.Ч.:  Не знаю… Ну, сделаю какой-нибудь шедевр, наверное… Но в конце не удержусь, найду краску и добавлю желтый или киноварь... Вот я несколько недель жил в Голландии. Там я не мог писать.  Дождь, облака, тусклый свет… Мне нужна моя родина, и еще горы. Вот я, например, могу писать в мастерской портрет, но мне нужно знать, что там, за стенами есть горы. Просто существуют…

Все виды, которые есть на выставке – это пленэрные работы, я почти все лето ездил на натуру… В Армении вообще с этим просто. Достаточно выйти из дома… Еще люблю Тбилиси. Много сюжетов оттуда – старые дворы, резные балконы и веранды, вывески, женщины в национальной одежде у ворот.  Причем я пишу скорее свои детские впечатления, я очень хорошо помню, как с отцом ездил туда. 

О.Ц.: Кроме гор что вдохновляет?

М.Ч.: Меня вдохновляют шедевры. Творчество Врубеля, Климта, Ван Гога, Куинджи. Люблю русский авангард. Но абсолютный гений – это, конечно, Пикассо. Он в юности рисовал как многие, а потом создал свой стиль, да не один. 

О.Ц.: У тебя тоже узнаваемый стиль. Разве нет?

М.Ч.: Иногда я думаю, что стиля вообще нет. Почерк,  возможно. Но создать свой стиль может только гений. Как Пикассо. Я ищу стиль. Это сложно. Нужно ведь еще зарабатывать деньги.   

О.Ц.: Тем не менее, у твоего почерка уже много почитателей. Особенно в России. Как объяснишь свою популярность здесь?

М.Ч.: Я не особо коммерческий человек. Люди думают, что я скромный. Наверное, это играет свою роль.  

О.Ц.: А на самом деле ты какой?

М.Ч.: Скорее, я всегда имитировал, что я скромный… Я не думаю, что скромность важна для человека и для художника. Я не имею в виду наглость или там хвастливость… Но художник должен быть уверенным в себе, твердо знать, что он делает и зачем. 

О.Ц.: Портреты, которые ты показываешь на выставке, очень экспрессивны. Кто тот человек с глазами Врублевского демона?

М.Ч.: Это реальный человек - художник Самвэл. Он сумасшедший… Реально безумный. Там случилась какая-то трагическая история, связанная с женщиной… Я люблю таких людей. Иногда встречаю его на улице и рисую. Он что-то рассказывает, а я рисую. Правда, ему не всегда нравится то, что получается, и, бывает, мне приходится удирать от него…

О.Ц.: Когда пишешь человека, тебе важна его история, биография?

М.Ч.: Не особо. Я люблю сам фантазировать. И мне важно самому найти интересное лицо. Поэтому я не очень люблю писать портреты по заказу.

О.Ц.: Вокруг тебя много друзей?

М.Ч.:  Не очень. Вообще-то я - одиночка. С друзьями не очень получается…  Они были, но когда у меня появился небольшой успех, я быстро понял, что они не очень-то этому рады… 

О.Ц.: Да уж, радоваться чужому успеху не все умеют. А ты можешь?

М.Ч.:  Могу. Если этот успех меньше моего…  Если серьезно,  конкуренция для меня, конечно, важна. Я начал поздно рисовать - в 18 лет, чтобы поступить хоть в какой-нибудь институт. Там была конкуренция, и я хотел быть самым лучшим. Но потом понял, что быть лучшим среди 20 художников в городе не очень круто, и уехал из Ванадзора.

О.Ц.: А в Ереване есть достойные соперники?

М.Ч.:  Ереван тоже небольшой город. Авторитеты для меня – это художники старой школы, такие как скульптор Давид Ереванци, художник Роберт Алибекян. А с молодыми я не соревнуюсь.  

О.Ц.: В Москве, Лондоне или Нью-Йорке с конкуренцией дело обстоит получше. Не планируешь переехать?

М.Ч.:  Пока собираюсь в Штаты. Рядом с Лос-Анджелесом есть армянский город Глендейл, там мэр - армянин.  Пригласили в марте с выставкой.  Но в будущем не исключаю, что перееду в какой-нибудь большой европейский город.  Дело ведь не только в конкуренции…

О.Ц.: А в чем еще?

М.Ч.: Большие города – это большие возможности. Я уверен, что художник должен жить вместе со временем. Сейчас оно не такое, чтобы писать как Репин. В абстракциях Поллока, в каракулях Твомбли есть время. Чтобы передать ужас войны и убийства, не обязательно рисовать пистолет… Время видно в работах Лентулова, Малевича, Пикассо…  

Я художник, поэтому хочу чувствовать время. Но в Армении у вас вряд ли это получится...   Это как читать Достоевского в Питере или в Ванадзоре. Это будут разные Достоевские.  Даже глобальные социальные сети различаются. Facebook в Нью-Йорке один, а в Армении – другой… 

А мне нужен центр мира.