Внеинституциональный проект: площадка "Периметр"

Art Узел продолжает публикацию цикла интервью, посвященного кураторам в галереях и за их пределами. Сегодня мы поговорили с организаторами площадки «Периметр»: Леонид Ларионов, Наташа Тимофеева, Олег Фролов, Альберт Солдатов, Елена Мартыненко и Дима Филиппов.

Основной целью организации площадки "Периметр" была идея создать альтернативную возможность для художественной самореализации внеинституциональных конструктов. Пространство на Электрозаводе это – лаборатория, экспериментальный характер которой определяет основные формы взаимодействия; отсутствие общей жесткой концептуальной составляющей, поиск новых художественных средств. Процесс коллаборации при создании проектов имеет такое же важное значение для участников площадки, как и сам результат. Самоорганизация выступает важным мотивационным фактором для развития художественного процесса.

Почему вне институций? Это личные амбиции или не берут?

ОЛЕГ ФРОЛОВ: У нас распространено очень узкое понимание институции как государственного учреждения с печатью и уставом, тогда как более широкое и правильное определение – это любая структура, которая согласно тем или иным правилам организует действия и отношения людей. В этом смысле мы вполне институция - «artist-run space» - негосударственный и некоммерческий тип организации художников.

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Тип художественной инициативы, в основе которой лежит процесс самоорганизации. Что способствует развитию среды, внутри которой могут возникнуть более интересные, неожиданные связи. 

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Внеинституциональная практика имеет ряд преимуществ.  В первую очередь, это возможность работать в независимом ключе.  Конформизм и попытки встроиться в систему ограничивают свободу самовыражения.  Для меня  - это  реализация идей, художественных проектов, открывается альтернатива делать то, что хочешь, говорить так, как можешь.  На тебя никто не влияет, только ты сам и твоя самоцензура.  Институция предполагает конвенциальную идеологию,  заведомо распределяет роли зависимых и послушных исполнителей.  Иметь  собственное пространство  - это мечта каждого художника.  Нужно только потрудиться и вложить  немало усилий для создания места,  где  большое значение имеет самоорганизация.

ДИМА ФИЛИППОВ: Мне кажется, здесь сложилась такая история, что под институцией понимается текущее положение вещей, есть некая ситуация в художественной среде в которую молодой художник должен как-то встраиваться. 

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Арт-институция – это совсем не обязательно Карабас-Барабас, помыкающий художниками.

ДИМА ФИЛИППОВ: Да, это просто иная стратегия так же стать частью институции. Это не значит, что мы лезем на амбразуру и заявляем, что мы против всего, это просто наша собственная инициатива.

АЛЬБЕРТ СОЛДАТОВ: Собственно, не обязательно должно быть противостояние.

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Я бы добавил, что такая позиция, не сводится к маргинальному, отстраненному поведению, а просто предполагает альтернативу развития художественной деятельности, где занятие художественными практиками не выстраивается вокруг типичных институциональных заготовок в виде премий, конкурсов, грантов и т.д. 

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: Есть один нюанс, нас самих пока рано называть институцией, мы еще не имеем, я думаю, на это право. За нами нет никакой финансовой поддержки, известных кураторов, мы сами по себе и пытаемся функционировать по своим законам, поэтому нас институцией точно назвать пока нельзя.

ДИМА ФИЛИППОВ: Ты знаешь, само слово «институция», оно больше употребляется в художественной среде, нежели где-то еще. Может быть «институт власти», но не «институция власти». А институция – это какое-то абстрактное и непонятное определение, которое, мне кажется, путает людей. Если мы говорим об институте – государственный центр современного искусства – у них есть табличка, на которой написано, что это государственное учреждение, институт. А институция, в этом смысле, здесь представляет собой некое образование, которое имеет вес в художественной среде. То есть, если ты имеешь вес в художественно среде, ты институция, и ты не зависима и от тех, кто имеет вес.

То есть каждый может дорасти до институции.

ДИМА ФИЛИППОВ: Да, каждый может стать институцией.

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Институция  предполагает, все же, некую методологию и свою политику выставочных проектов, она выстраивает свою идеологию.   Институция как самоорганизация, либо понимание ее как влияние авторитетов на арт-сообщество, это предмет амбициозности и стремления эгоцентрично – настроенных индивидов. Для меня это не самоцель.  

Cуществует ли общая идейная линия развития вашего проекта?

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: Мы действуем пока по наитию, так как опыта особо нет именно в разработке какой-то стратегической линии. Мы пытаемся исследовать пространство вокруг себя, коммуницировать друг с другом и двигаться вперед, пока на ощупь. 

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Основной общей чертой деятельности площадки является экспериментальный подход. Это многое объясняет. Специальное выстраивание, какой либо идейной линии это уже что-то из маркетингового инструментария, для эффективного встраивания в систему. 

Мы не являемся арт-группой, хоть и делаем периодически коллективные проекты.

Это собственно и есть часть экспериментального подхода, когда идея помещается в поле активного взаимодействия и мутируя возвращается в совершенного непредсказуемом, неожиданном виде. Такой механизм для нас очень важен. Поэтому у нас нет желания специально вмешиваться в естественный процесс развития нашей деятельности, синтетически конструируя какую-либо общую линию развития. Мы разные художники и нам удается работать вместе, что, на мой взгляд, является преимуществом.

НАТАША ТИМОФЕЕВА:  Хотела бы добавить, что  пространство на Электрозаводе  «родилось»  во многом, благодаря Леониду.  Он никогда про себя не расскажет, помешает природная скромность. Стоит отметить, что на протяжении длительного времени мы делали ремонт  самостоятельно, был важен процесс вложения, в первую очередь, физических сил.  Постепенное знакомство друг с другом сформировало тип нашего общения, и эта стадия далеко не последняя) Мы - разные, и вся прелесть нашей непохожести не позволяет придерживаться одной линии.  Это – экспериментальный подход, поиск собственной идентичности, выработка художественного языка. 

Коллективный проект "Больше искусства" в ЦТИ Фабрика в рамках спецпроекта 5-ой биеннале “Облако на Фабрике”

Здесь мы подходим к важному вопросу –  вести самостоятельный проект требует вложения времени, сил и денег – откуда все это берете?

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: Да, в том и дело, что за нами не стоят какие-либо финансы, мы все делаем пока своими силами, и ремонт мы делали сами.

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: И на сколько хватит еще пороха не известно (смеется).

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Если к этому вопросу подойти немного по-другому, то следовало бы задать вопрос – “Что является движущей силой для молодого художника в России заниматься искусством в ситуации, где арт-система налажена очень слабо?”. Реальность такова, что на данный момент понятие «развитие карьеры молодого художника в России» - идея утопическая и имеет свои четкие границы. Учитывая это, приходиться использовать по максимуму собственные ресурсы, чтобы создавать ситуации альтернативного пути развития и реализации своего желания заниматься искусством. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Знаешь, я общался на эту тему, когда был в «Базе» с Осмоловским, и он высказывал такое мнение, что если вы хотите чего-то добиться – объединяйтесь. Это четко определенная стратегия, что одному сейчас не возможно ничего добиться.

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Не надо воспринимать это в качестве новаторства и чего-то из ряда вон выходящего, я думаю, такой формат достаточно известен, это вполне естественный тип организации, и арт-система должна по идее нуждаться в подобных питомниках, где набирают вес будущие известные имена. Не мы такие оригинальные, а странно, что еще порядка 20-30 таких коллективов или мест не существует. В этом проблема.

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Абсолютно верно. Действительно, очень странно, что таких инициатив мало. Но с другой стороны понять можно, так как инициативы такого рода требуют риска на разных уровнях. Не каждый к этому готов.  

ДИМА ФИЛИППОВ: Мне кажется, это еще связано с фигурой художника, который достаточно эгоистичен. В проекте «Облако на фабрике» для нас был достаточно смелый шаг, мы отказались от индивидуальных работ, сделали общее высказывание, что для кого-то может быть не приемлемо, потому что все строят карьеру, делают свои работы и на это инвестируют все свои силы. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Когда с нашим проектом проводят параллели с объединением московских художников 70х-80х, то, на мой взгляд, ситуация, кардинально изменилась, и Москва это сейчас самая злостная «молотилка» нового еще не созревшего рыночного общества, которое просто не позволяет тебе найти хоть какие-то пустоты во времени, она полностью тебя забирает. Это требует больших усилий и компромиссов. Если бы это было в каком-нибудь провинциальном городе, мне кажется, было бы проще. 

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: Времени на подготовку проекта мы действительно тратим много, как только заканчиваем один проект, сразу начинаем активно брейнстормить и думать на тему следующего. Этот процесс длится около месяца, но мы стараемся делать все качественно. 

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Да, наши проекты долго находятся на стадии обсуждения, мы обговариваем сырые идеи, сглаживаем какие-то углы, выбираем для себя наиболее актуальные темы. И если есть какая-то общая идея, которая более или менее нас всех объединяет, мы начинаем ее развивать. В результате совместных обсуждений у нас рождаются общие проекты на тему, которая всем интересна. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Мы пытаемся, во-первых, осознать ситуацию, в которой сами находимся, в том числе и художественных сообществ, в которых мы и существуем, собственно выставка «Больше искусства» об этом. 

Коллективный проект "Больше искусства" в ЦТИ Фабрика в рамках спецпроекта 5-ой биеннале “Облако на Фабрике”

Российский зритель недружелюбно относится к современному искусству. Своими проектами вы как-то пытаетесь повлиять на отношения искусства и общества? Если да, то, каким именно образом?

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Я думаю, для таких независимых площадок зритель принципиален, работа с преданной аудиторией - неотъемлемая часть тактики привлечения внимания. Но просто так фанаты не появятся – нужно делать очень амбициозные выставки, которые невозможно пропустить. Пока нам не хватает зрителя, который бы активно поддерживал наш проект. Большие учреждения могут позволить себе роскошь отказаться от работы со зрителем – их и так заметят. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Я бы возразил, принципиально может быть какая-то тусовка, так как, когда создается какая-либо площадка, образуется и некий круг людей, который постоянно ходит на выставки. Вообще, вопрос о зрителе в целом очень сложен, его нужно разбивать.

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: О зрителе была наша предыдущая выставка. 

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Я думаю, что не стоит ориентироваться на мнение зрителя. Важно личное высказывание, проект. И если зрителю это интересно, он отреагирует, если у него будут вопросы, он их задаст, если у него будет интерес, он будет его проявлять. 

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Мы не ставим себе специально задачу популяризации современного искусства. Максимум, что мы можем предложить зрителю это – ситуацию, в которой он наблюдает за нашим художественным процессом, предполагая, что наблюдение способно перерасти во взаимодействие.

ДИМА ФИЛИППОВ: Как из философии – наблюдатель наблюдателя или наблюдатель второго порядка, здесь мы вскрываем, как зритель смотрит искусство. В наших проектах есть некая рефлексия на тему того, кто наш зритель, в предыдущем проекте мы его вывели в какой-то несубъектный класс.  

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Проблема зрителя связана с тем, как существовало неофициальное искусство в Советском Союзе, там не было зрителя отдельно от художника, художники смотрели искусство друг друга. Эта проблема до сих пор, отчасти, не преодолена. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Сейчас такая проблема, что каждый человек является в каком то смысле художником, производителем образов. Можно даже сказать, что та же ситуация повторилась, но в большем масштабе. 

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Современное искусство больше ориентировано на подготовленного зрителя, на человека с  базовым образованием,  вникающем  в идею на неком концептуальном уровне. Если зритель не подготовлен, то это  его проблема, не художника. Образовательные цели несет как раз институция в классическом понимании. Практикующее  сообщество опирается  на мнение авторитетов из собственной среды. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Думать можно глобально, но действовать лучше локально, именно формируя вокруг себя какую-то художественную среду, мы будем нести хотя бы метод понимания искусства в люди. Если наш метод поймут сто человек, они потом расскажут его еще ста, и так, начиная локально, мы разовьем общую культуру. Но это, опять же, если таких локальных структур будет много.

Ггрупповая выставка "Минимальное отдаление"

Сейчас появляются различные фестивали, где кроме искусства так же приглашаются музыканты, организуются «магазинчики», то есть это некий путь к зрителю, нужен ли такой путь?

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Мне кажется, это такой спекулятивный ход, визуально заманить, положить конфету, которая будет манить зрителя, но часто случается, что под  ее упаковкой ничего нет. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Это как в голливудском фильме – есть хорошие фильмы, а есть плохие. Здесь кто как может, кто-то хорошо делает свое дело, кто-то плохо. Кто делает его плохо, воспитывает отвращение к современному искусству. Пожалуйста, если будет музыка хорошая и искусство, я приду и с удовольствием проведу там свое время. Это не значит, что все необходимо делать в бетонной коробке, в недостроенной хрущевке. 

Вы – команда, существует ли у вас кто-то один, кто курирует ваши проекты, либо это происходит общими усилиями? По какому принципу вы отбираете дополнительных участников в проекты?

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: Не во всех выставках мы участвуем только нашим составом, бывает, что приглашаем еще и других художников.

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Сейчас мы впервые выступили основным составом. 

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Мы все вместе придумываем идею, разрабатываем ее, трансформируем в дальнейшем. А дальше у нас начинается распределение обязанностей – кто-то пишет текст, кто-то занимается организацией самой экспозиции и т.д.

 ДИМА ФИЛИППОВ: Касательно идейной, концептуальной составляющей идет общее обсуждение, поэтому проект делается достаточно долго. После того, как приходит какое-то общее понимание того, что мы хотим, так как каждый художник из нашего коллектива индивидуально что-то практикует, мы начинаем распределять роли. А Леня пытается ставить нам дедлайны (смеются).

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Как доказывает практика, дедлайны мобилизуют силы. Мне так же приходиться часто координировать проекты. Что является отнюдь не простым делом и довольно важным.

ДИМА ФИЛИППОВ: да, это важно. Конечный результат, как правило, достаточно туманен. Даже, когда есть уже представление об идее, хоть мы и пытаемся отстроить все чуть ли не в 3D, если мы посмотрим сейчас на те визуализации, конечные проекты будут отличаться. 

Групповая выставка «Обратная сторона вещей»

Можно было бы реализовать ваш проект, как региональный или нет? Разница между Москвой и регионами все-таки существенная, как бы изменился ваш проект в региональном масштабе?

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Движение художников из периферии в центр - это естественная практика, а обратное движение связано именно с государственной политикой. Экспорт культурной продукции – крошечная часть политики централизации, чтобы все не развалилось.

ДИМА ФИЛИППОВ: На мой взгляд, как раз таки в регионах более развито какое-то андерграундное объединение, там очень много разных коллективов. В целом, можно сказать что регионы это один сплошной андерграунд

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Да, но они, в конце концов, приезжают в Москву. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Да, конечно, когда из центра едут в регионы, все воспринимается двусмысленно, действительно ли это политический жест. У нас был опыт, мы ездили в Череповец, делали там выставку в художественном музее в составе выпускников Института проблем современного искусства. Там возникли интересные вопросы, в том числе и о зрителе. Сделать проект в регионе, это достаточно большое, интересное приключение, ты, прежде всего, ставишь себя под удар – как реагируют простые люди на твой проект и как реагируют институты в виде художественных музеев и прочих организаций, оставшихся от советского союза.

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Мне кажется, в России это действительно двусмысленный и сомнительный с этической точки зрения жест. Москва выкачивает из страны все деньги и ресурсы, а взамен присылает молодых художников или Марата Гельмана с музеем. 

ДИМА ФИЛИППОВ: Ну не думай о себе слишком много, что ты являешься ответом на ресурсы (смеются).

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Мне кажется, это своеобразная проверка, сможешь ли ты донести свое высказывание  до регионального зрителя, поймет ли он тебя, будет ли диалог, сможете ли вы общаться. Это интересно с точки зрения эксперимента. 

Есть еще что-то, о чем хотелось бы поговорить? Может быть самый банальный вопрос – творческие планы?

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Сейчас у нас планируется ряд персональных проектов.

ЕЛЕНА МАРТЫНЕНКО: Сначала, в первые полгода мы решили реализовать несколько групповых выставок, общих жестов, а сейчас подошел период, когда мы хотим сделать персональные проекты наших участников. Не будем далеко заглядывать, но в октябре уже планируется один персональный проект точно (выставка Димы Филиппова). 

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Помимо того, чем занимается наш постоянный состав, мы планируем дополнить деятельность площадки сотрудничеством с внешними кураторами, организацией  выставок в формате open call, что позволит расширить коммуникационную среду.

ДИМА ФИЛИППОВ: Хотелось бы еще продолжить практику выездных проектов, это действительно интересно. Сейчас есть мутация из помещения, которое объединяло художников в какой-то коллектив, который уже сделал достаточно много проектов и участники которого притерлись друг к другу, в другие места.  

НАТАША ТИМОФЕЕВА: Я бы хотела добавить по поводу практики выездных проектов. Я всегда все помещения сравниваю с Периметром. Ни для кого не секрет, что большинство проектов делается в заводских помещениях. Так или иначе, приходя в бывшее заводское здание, ты видишь более или менее схожую архитектуру, ты пытаешься уловить общую атмосферу, аутентичность. 

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Интересно было бы выехать в непохожее на это место, в стерильное.

ДИМА ФИЛИППОВ: Или, наоборот, на открытый воздух. 

ЛЕОНИД ЛАРИОНОВ: Конечно же, нарратив завода на определенном уровне влияет на образ мышления. 

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Но мы не занимаемся поэтизацией индустриального труда. 

АЛЬБЕРТ СОЛДАТОВ: Мне кажется, этого уже достаточно было.

ДИМА ФИЛИППОВ: Мне было бы как раз интересно деконструировать эту поэтизацию, что нет воспевания труда рабочих, а наоборот.

ОЛЕГ ФРОЛОВ: Мы ее деконструируем своим безразличием к ней.