Парк в твоей голове: о парке Александра Бродского в Арт-Усадьбе «Веретьево»

В последние выходные июня в Арт-Усадьбе «Веретьево» прошло открытие парка, спроектированного Александром Бродским. Оно стало жарким во всех смыслах – экскурсию по 35-ти градусной жаре продолжила дискуссия в которой участвовали Григорий Ревзин и Анна Наринская. Дискуссия проходила насыщенно и длилась почти полтора часа – мнения разнились, каждый раз предполагая восприятие парка с нового ракурса. 

Текст: Анастасия Сенозацкая

Оказалось, это то место, в котором для каждого его посетителя или зрителя на первый план выходят совершенно разные черты и порождают различные ассоциации – это и парк при усадьбе, и эко-парк, и место для чтения (его павильоны наполнены книгами, которые специально отбирала Анна Наринская), и место для созерцания, и возможность побега от веселой тусовки в Арт-Усадьбе «Веретьево». Несмотря на то, что все эти черты он действительно обнаруживает в себе, ни одна из них не становится определяющей – все присутствуют в каком-то искаженном и несколько ироничном виде. В этой многослойности и проявляется парк «Веретьево» как художественное произведение Александра Бродского, в котором каждый новый зритель находит воплощение своего личного опыта.

Парк «Веретьево» разместился преимущественно на болотах и в труднопроходимых зарослях. Визуально он напоминает распространенные сейчас экологические парки, где деревянный пешеходный настил располагается примерно в полуметре над поверхностью земли и минимизирует вторжение человека в природное пространство. И все же это пространство сложно назвать эко-парком в полном смысле слова, когда первостепенной становится природа – такой заповедник, в котором действительно нельзя сойти с тропинки, чтобы не раздавить редкое растение.

Деревянные настилы сделаны для того, чтобы человек мог пройти по парку, но он не должен спокойно прогуливаться – временами тропинки или мостики становятся нарочито узкими, лестницы крутыми, а со всех сторон жалит крапива. Создается впечатление, что человек должен прийти сюда не только для собственного удовольствия, но и для того, чтобы прочувствовать на себе неудобства от коммуникации с природной средой. Парк не ставит в приоритет ни человека, ни природное окружение – он их сталкивает и заставляет сосуществовать, вступать в живое общение в тот момент, когда каждая из сред вторгается в область другой. Так вторгается в зону человека «Дерево поперек дороги» или «Дерево, проросшее сквозь дорожку», которое непременно придется обнять, чтобы продолжить свой путь по тропинке. Так же вторгаются в зону природы «Большие лопухи», очень органично, но все же, искусственно насаженные в этом пространстве.

Через парк проходит узкая прямая дорожка, а расходящиеся от нее тропинки ведут к павильонам и объектам с многообещающими названиями: «Библиотека», «Дом отшельника», «Обсерватория» - такая архитектура отсылает к дворцовым или усадебным паркам, а «Пантеон», размещенный в центре, на перекрестке нескольких тропинок - к древним руинам.

Тема руинированности и умирания, в только что освоенном человеком месте, поддерживается и в павильонах, обшитых старыми досками от деревенских заборов – материалом, который уже, казалось бы, отслужил свое время. Это умирание будет продолжаться с каждой новой зимой, с каждым разливом ручья, трансформируя строения и объекты и сближая их с естественной окружающей средой и, парадоксальным образом, наделяя их жизнью.

Павильоны, несмотря на свои говорящие названия, скорее ироничны, чем утилитарны. «Обсерватория» не предполагает наличия телескопа, но преодолев несколько крутых лестниц в ней можно погружаться в русскую поэзию или осматривать окружающее болото, а в «Доме отшельника» - действительно уютным и снабженным печкой, нельзя закрыться изнутри – его двери запираются только снаружи.

Для того, чтобы попасть к «Туалету на горе», в котором планируется разместить советские журналы, нужно проделать длинный путь по лестнице, как будто поднимаешься к храму – это самая высокая точка парка (в моем случае ирония пошла еще дальше – после проделанного пути, выяснилось, что «Туалет на горе» еще не достроен и закрыт). 

В каждом, даже самом небольшом павильоне, непременным атрибутом становится книжная полка, со специально подобранной литературой. Действительно, чтение книг в парках прочно обосновалось в нашей культуре, при этом сложно сказать, что данное место очевидно располагает к комфортному наслаждению литературой. Скорее можно было бы говорить о том, что книги здесь играют роль одного из кирпичиков в общей картине, они являются одной из возможностей, к которой также, как и к коммуникации с пространством, приходишь через преодоление.

Преодоление продолжается ровно до тех пор, пока не найдено «свое» место (на карте парка, действительно есть «Наше место (Большая береза)», которое уже выбрали до нас его создатели), «своя» книга, «свое» время… И это не особенность конкретного места - так обычно происходит в жизни – то дорожки слишком узкие, то лавочка неудобная, пока не выйдешь туда, где все это не имеет значения, пока не возьмешь в руки книгу, которую готов читать и под палящим солнцем и под проливным дождем. 

Я бы не стала называть этот парк усадебным или эко-парком – это парк внутри. Он один и тот же для всех, только на первый поверхностный взгляд, на самом же деле – для каждого зрителя он разный, потому что выбор «своего» места и «своей» тропинки происходит прежде всего в голове, а парк в котором вы читаете Марка Твена никогда не будет тем же, в котором вы читали, например, Достоевского. 

Александр Бродский создал парк у нас в голове, а Анна Наринская дополнила это ощущение, подобранными специально для него, книгами. Парк, которому свойственно меняться в зависимости от времени года и времени суток – вообще от времени, от настроения его посетителей и книжных полок в павильонах. Это художественное произведение, которое не законсервировалось в музее, с необходимыми для него температурой и влажностью, но произведение живое, вступающее в коммуникацию со своим зрителем и взаимодействующее с окружающей его средой.