Купидон, творческое объединение

Объединение художников –  Юрий Альберт, Андрей Филиппов и Виктор Скерсис –  существует с 2008 года. Все три художника т/о «Купидон» - выдающиеся представители московского концептуализма. Это объединяет, в остальном они очень разные художники. 

«Витя и зайцы», «Фрагма, Прагма и Энигма» и т/о «Купидон», 2008, проект Фабрика. Выставка с тремя названиями смело открывает боковую дверь истории искусства. Три автора спаяли свои идеи в некий триплекс, где, путём диффузии, проявляются неожиданная крепость и актуальность московской школы романтического концептуализма. 

Название «Витя и зайцы» отсылает к стихотворению Некрасова о близком к святости деде Мазае. Что касается «Купидона», то почему бы творческому объединению так не назваться? Ведь многие богословы и философы считают, что эрос - творческая сила бытия. С триадой «Фрагма, Прагма и Энигма» сложнее, но тоже понять можно. «Энигма» по-гречески - загадка. «Прагма» - труд. А «фрагма», если покопаться в словарях, связывается с «френос», обозначающим и некий нерв, ведущий к средостению человеческого тела, то есть к диафрагме, и ничто другое, как «душа» или даже «дух» (отсюда же шизофрения, «расщепление души»). То есть нам предлагают что-то с названием «Дух, Труд и Загадка». И это сильно. Не всякий художник отважится так назвать выставку.

На этой выставке в «Пroekt Faбrика» был построен построен бассейн. На его волнах колыхался обитый кумачом гроб, в нем фанерные зайцы-беляки (усики - из веточек веника). По воде, будто ненюфары на полотнах Клода Моне, плавают белые пластмассовые палитры. Это Андрей Филиппов. Пруд с зайчиками обнесен кривым-косым дощатым забором, какой в России уже найти так же трудно, как в заокеанском Бетлехеме. По внутреннему периметру щелястого перистиля Скерсис чем-то вроде дегтя коряво намалевал вполне заборные рисунки, снабдив их текстами «Репин - казел в лучшем смысле этого слова» и «Концептуальное искусство - не искусство». Снаружи забора висят маленькие белые холсты Альберта, на которых черным аккуратно напечатано «Эта работа должна затмевать работы Йозефа Бойса. Ю. Альберт, 1981», «Эта работа должна быть такой же, как я буду делать через пять лет. Ю. Альберт, 1981», «Эта работа должна обобщать идеи всех моих работ. Ю. Альберт, 1981» и т.д., а к забору прислонены здоровенные картины Скерсиса, где на фонах, отдаленно напоминающих американский абстрактный экспрессионизм, дикой подростковой каллиграфией повторены черно-белые констатации Альберта насчет смысла его искусства. Но и этого мало. В потемках под потолком, между чугунными фермами, тросами портального крана и свисающими хоботами театральных софитов, висят два панно с бегущей строкой. На одном - очень умные размышления Альберта о смысле искусства, на другом - цитаты из книги «Картины» Филострата Старшего, актуальные и ныне, хотя две тысячи лет назад эллинистический теоретик под картинами понимал не совсем то, что о них думают теперь.

В одном из закутков зала идет видео «Карелия-2008», документация плавания на байдарке Альберта по озерам, речкам и болотам синеглазого края. Вот выудили двухаршинную щуку, вот опасный перекат, вот элегическая березовая роща, а вот блаженство поедания ухи, дивно пахнущей дымом костра.

Какой во всем этом смысл? Никакого, кроме поиска смысла. На это авторы указывают в тексте, напечатанном на пригласительном билете: «...Что такое творчество? Зачем тыкать зеркало в лицо искусства? Как метаматематический бред вспенивает логику смысловых искажений? В чем различие между пост- и метаконцептуализмом? Зачем все это нужно зрителям? И при чем тут зайцы? Вот такие вопросы встанут перед вами на этой выставке».

Show and Tell. Художник и его модель, 2009. Читая название «Художник и его модель», представляешь себе усатого дядьку в беретке и с кисточкой в руках, а рядом обнаженная красотка-натурщица. Но, конечно, известные иностранно-московские концептуалисты имели в виду совсем другое, более интеллектуально глубокое. Поэтому к русскому названию добавлен еще и английский вариант Show and Tell. В здании фонда Stella Art на Мытной инсталляция группы «Купидон» (Юрий Альберт, Виктор Скерсис и Андрей Филиппов): купальные домики для переодевания на берегу прудика с кувшинками а-ля предсмертный пейзаж Клода Моне. На вид все очень красиво, только цветы сделаны из горящих газовых конфорок, а их листья — из художественных палитр. В кабинках же мелькают, извините, сиськи. И над всем этим на стенах начертаны глубокомысленные рассуждения об искусстве. Слова—Альберта, пруд — Филиппова, кабинки — Скерсиса. 

Забор воды, 2010. Группа «Купидон» уверена, что искусство — не потому, чтобы на него смотреть, а для того, чтобы на него думать. На «Заборе воды» — настоящий деревянный забор, а на нем… не совсем вода: «Купидоны» (Юрий Альберт, Виктор Скерсис и Андрей Филиппов) налили на мельницу мировой живописи ведра всякой иронической всячины. На стенах «Фабрики» — гигантские обложки глубокомысленных научных фолиантов из серии «Мир Барбюзье», серенький волчок штудирует самый главный фолиант, а все вместе — не что иное как вариант протолемпинговой квазитрансформативной (и при этом клизоскопической) берингатории трынзотрензиков.

Метаморфей, 2011. Инсталляция "купидонов" состоит из трех разномерных выставочных объектов. Первый, он же пространственное ядро инсталляции – это ряд из тринадцати кабинок, имитирующих советский переговорный пункт. Каждая из кабинок посвящена тому сну, аббревиатура которого проставлена на ее двери. Зайдя в кабинку, зритель упирается взглядом в рисунок-иллюстрацию Виктора Скерсиса ко сну Альберта, а затем, сняв трубку с телефонного аппарата, слышит голос самого Альберта, рассказывающего свой сон. В то же самое время второй объект, он же субъект-персонаж – а именно художник Юрий Альберт –мирно спит неподалеку от кабинок, в своей старой дачной кровати. И, наконец, третий объект – это старое оцинкованное ведро с водой, на котором грубо выведено название выставки. Оно подвешено к потолку соседнего помещения на уровне колен зрителя, откровенно препятствуя проходу в служебные зоны. Вода в ведре, возможно, есть средство пробудиться ото сна и соответственно обозначение пространственной границы инсталляции. И если так, то надпись на нем ("Метаморфей") оказывается знаком такого пробуждения. Или же ложного пробуждения, оказавшегося следующим сном.