Анастасия Цайдер: «Я хочу вернуть зрителю повседневный ландшафт…»

В середине февраля в Фонде культуры «Екатерина» открылась выставка художника и фотографа Анастасии Цайдер под названием «Arcadia». Сергей Чебатков встретился с автором проекта и побеседовал об особенностях городского пейзажа, свойствах человека в кадре и игре в документальность.

Текст: Сергей Чебатков

Тема городского пейзажа не нова в творчестве современных художников и фотографов. Какие проекты вдохновили вас сделать «Аркадию?»

Тема, действительно, не нова. Примерно с 70-х годов прошлого века она достаточно громко звучит в проектах современных фотографов и художников, которые пытались осмыслить различные проявления антропогенного пейзажа. Мне кажется, что данная тематика больше находится даже в поле современного искусства, чем в области фотографии. Поэтому для меня работа с городской средой, это, все-таки, действия внутри искусства. Мой интерес к этой теме начался с выставки «Новый пейзаж», которую мы в качестве кураторов сделали с Петром Антоновым в 2018 году. Мы собрали произведения семи российских фотографов, которые работают с темой ландшафтов, и через них осмысливают отечественную культуру. Нам было интересно показать, как менялись взгляды наших авторов на российский ландшафт, как менялись сами ландшафты. На выставке «Новый пейзаж» я представила несколько работ из моего проекта «Arcadia».

И это, пожалуй, стало точкой отсчета для более серьезной работы, результаты которой вы можете видеть сегодня на выставке. Я начала снимать понимая, что городской пейзаж интересно показывать через документальную фотографию. Это очень подходящий медиум, который даёт возможность проанализировать культурные и социальные составляющие окружающей нас среды. В жизни мы не обращаем на них внимания из-за особенностей человеческого взгляда.

Мы на все смотрим в движении, и наш взгляд отсекает детали, особенно те, которые, встречаются нам постоянно.  А мне были как раз интересны эти детали, помогающие лучше понять ту среду, в которой мы находимся. Мне было важно исследовать то, как живая природа, вклинивающаяся в городской пейзаж, становится маркером и свидетельством социальных изменений.

Снимать «Аркадию» я решила в Тольятти, куда приехала снимать один проект. Однако прибыв на место, я выяснила, что идея, которая у меня была, оказалась совершенно не релевантной. Зато я увидела в этом городе удивительное городское озеленение. Оно появилось благодаря главному архитектору, очень долго, с 60-х до 80-х годов прошлого века возглавлявшему строительство города. Ему удалось реализовать на практике свои планы по озеленению, которые на тот момент были очень новаторскими. 

Однако в 90-е годы в силу экономических сложностей в Тольятти отказались от поддержки этого озеленения, и город начал в буквальном смысле зарастать. Я увидела, как тщательно спланированное озеленение стало превращаться в обычный лес. И такие процессы происходили в сотнях других городов, не только в России, но и на территории всего бывшего Советского Союза. Тогда мне показалось интересным посмотреть, как разные социальные ситуации меняют городской пейзаж, как природа захватывает новые территории, превращая город-сад в город-лес. 

В вашем проекте прослеживаются отсылки как к идиллической стране Аркадии, созданной античными авторами, так и к выдвинутой Маяковским поэтической концепции «города-сада», которая у вас доведена до логического абсурдного конца, воплощенного в «городе-лесе». Выбор в качестве названия проекта слова «Arcadia» — это дань иронии или ностальгии? 

Это многогранная история. Конечно, здесь есть и отсылка к древнегреческой Аркадии, к мифу, где человек идеально существует в гармонии с природой. Также это отсылка и к европейскому романтическому мифу об Аркадии, в которой присутствует смерть. Я считаю, что здесь соединяются обе эти концепции. 

С одной стороны, я хочу показать недооцененность этих мест, этой среды, которая возникла сама по себе, но, в общем-то, продолжает оставаться неотъемлемой частью наших городов. 

С другой стороны, мне хочется подчеркнуть, что это хаотичное наступление леса на город свидетельствует еще и о том, что идеи равенства, доступности жилья и прочих вещей в этом духе, потерпели крах.  Теперь это жилье, бывшее символом приближающегося светлого будущего, находится в упадке и зарастает. 

Чем были обусловлен выбор конкретных мест съемок? 

Я исходила из того, что в моем проекте важно продемонстрировать масштаб города-леса, который тянется на десять тысяч километров, от Риги до Владивостока, от Мурманска до Средней Азии. Также важно было показать уникальность этой среды, потому что в разных регионах неодинаковые социальные и экономические ситуации. Природа и люди по-разному осваивают эти пространства между домами. Везде разный климат, разная флора и разный ландшафт. Где-то это горы и овраги, где-то средиземноморские пальмы, а где-то степное солнце. Поэтому все места съемок выбирались с целью показать это разнообразие.

На ваших фотографиях нет людей. Это случайность или сознательный выбор?

В своих фотографиях я пытаюсь добиться максимально нейтрального взгляда со стороны автора, и предоставить анализ изображенного самому зрителю. Я стараюсь убрать из кадра все, что может повлиять на зрительское мнение: ракурсность и тому подобные вещи. Этим обусловлен и выбор техники, которую я использовала во время съемок: максимальная детализация без искажений. Я хочу вернуть зрителю окружающий его повседневный ландшафт, заставить заново его почувствовать и задуматься о той среде, в которой он живет. А человек в кадре, - это всегда отвлекающий фактор. На нем непроизвольно будет концентрироваться взгляд зрителя, и он, скорее всего, уделит меньше внимания деталям, которые мне важно ему показать. 

Как мы уже говорили в начале, к теме городского пейзажа обращаются как фотографы, так и художники. В чем отличие фотоизображения городской среды от подобного изображения, нарисованного на холсте?

Документальная фотография – это, в большой степени, документ. И когда мы работаем в этом жанре, то мы апеллируем к свойствам документа. В отличие от живописца, который может наполнять пейзаж своими собственными образами.

Конечно, назвать документальную фотографию стопроцентной документацией реальности нельзя. Это, скорее игра в создание документа, потому что все равно за фотографией стоит фотограф, который делает кадрирование, а кадрирование можно сделать по-разному, подчеркнуть разные акценты. Эта игра в документальность фотографа со зрителем мне кажется достаточно интересным способом коммуникации. 

У вас по следам проекта «Аркадия» вышла книга. Можно несколько слов об этом?

Книга вышла в 2021 году в рижском издательстве «Орбита». Вступительное слово к ней написал Оуэн Хэзерли, английский историк архитектуры, который изучает советский модернизм. Это книга фотографий на двух языках – английском и русском. Издание включает в себя более восьмидесяти фотоизображений, и купить книгу сейчас можно в «ГЭС-2», фонде «Екатерина», и галерее Пенлаб. 

Планируете ли вы и дальше обращаться к тематике городского пейзажа?

Сейчас я изучаю тему советских НИИ, где несмотря на все внешние изменения сохранилась уникальная внутренняя среда. Эти институты напоминают сегодня запаянные капсулы времени, сохранившие атмосферу 80-х годов прошлого века. Архитектура, интерьер и даже сами люди там как будто до сих пор еще существуют внутри той эпохи. И я думаю, что также поработаю здесь в жанре документальной фотографии.