Давать опыт вместо знаний: как создать арт-резиденцию для художников и писателей

В Библиотеке и арт-резиденции «ШКАФ» недавно завершилась выставка «Форма текста» по результатам резиденции. Это серия арт-объектов, созданных художниками и писателями в творческих парах в рамках исследования текста, а именно — его форм существования, восприятия и интерпретации. Как удалось объединить в одной экспозиции два разных воззрения на мир, что в итоге получилось и почему резидентские программы сегодня должны предлагать нечто большее, чем просто череду интересных лекций? Разбираемся вместе с кураторами выставки Екатериной Кулаковой и Михаилом Зеленским.

Вопросы задает Дарья Дякина
Фотографии: Екатерина Эделева, Игорь Мухин, Матвей Смирнов

Нередкий случай в арт-мире, но первый в практике Библиотеки и арт-резиденции «ШКАФ» — выставку курируют сразу два человека. Почему так получилось и как вы разделяли ответственность между собой?

Екатерина: Потому что мы кураторская пара.

Михаил: Я наблюдал за коллегами, которые организовывали резиденции, и понял, что в одиночку это делать сложно. А со вторым человеком появляется еще один взгляд на вопрос, который помогает интереснее подойти к работе с резидентами. На самом деле, когда ты видишь своего человека, то понимаешь: а почему бы не отправиться в это путешествие вместе? Один куратор — хорошо, два — лучше. Я сразу поддержал эту идею.

Жила была девочка. Инсталляция Е. Козлова

Изначально это была идея Кати?

Михаил: Поработать с текстами вместе с художниками предложила Катя. Катя — драматург, и писательская основа резиденции была подчинена ей. А я часто общаюсь с художниками, поэтому взял на себя всю коммуникацию с ними.

Екатерина: Я выбирала писателей и была единственным человеком, который прочитал все тексты, отвечала за экспликации, делала редактуру. Миша работал с художниками. Понятно, что в итоге мы все решения принимали вместе, но изначально было такое разделение.

Михаил: От коммуникации я получал большое удовольствие! Но чувствовал ответственность. Вы постоянно на связи, кажется, что столько людей физически к тебе подключены! Они тебе пишут в разное время дня и ночи. Конечно, со временем их стало меньше — примерно два-три человека в процессе отвалились.

Екатерина: Но костяк остался. Почти все, кто ездили в экспедицию на поиски петроглифов, первой формы текста, дошли до конца.

Екатерина Кулакова, куратор

Были в вашем кураторском тандеме моменты, которые вы видели по-разному?

Михаил: Разногласий не было. Хотя на входе в проект мы предполагали, что каждый может начать бороться за свое видение. 

Екатерина: Были когда-то стычки в других рабочих процессах, и мы, правда, могли устать друг от друга, но этого не произошло. Проблемы могли возникнуть с размещением объектов, но все так идеально решилось, что вариантов, как сделать что-то по-другому, просто не возникло.

Люди пьют чай, часть инсталляции. Кривицкая Анастасия

Кстати, что нужно иметь в виду, делая выставку в библиотеке, а не в выставочном пространстве?

Михаил: Во-первых, не отрицать, что мы — библиотека. У нас есть два выставочных зала, но один занят, а другой недостаточно хорошо приспособлен для экспонирования. Но мы интегрировали объекты в общедоступные зоны. Например, «Планы» Вячеслава Полушина. Это графическая пьеса с чертежами, которые мы поместили на письменном столе в читальном зале, где они и так могли бы находиться, словно в кабинете. Окружающее пространство не должно спорить с объектом.

Дарья: Как товарное соседство в магазине.

Михаил: Я бы никогда так не сказал, но прикольное сравнение.

Кураторская экскурсия по выставке

Раньше у вас были разногласия, но теперь вы научились находить общий язык. Можете дать совет, как эффективно работать в команде без перетягивания одеяла на себя?

Екатерина: Главное ― ничего не ожидать ни от процесса, ни от партнера, ни от людей. Нет ожиданий — нет разочарований.

Михаил: Я, наоборот, ожидаю! Но если кто-то мыслит по-другому, то нужно прямо спросить: «Для чего тебе это нужно? Почему ты хочешь сделать это именно так?» У каждого из нас есть свои внутренние мотивы, и с этим нужно разобраться. Вероятно, это проблема вообще другого поля и я ее сейчас решаю за счет выяснения отношений на работе. Никто из зрителей не в курсе, какие вопросы возникали в резиденции и какие варианты выставки могли бы быть, они видят финал. Поэтому иногда важно идти на уступки и сохранять ваши отношения.

Планы. Полушин Вячеслав

Мне понравилась эта идея — приоритезации союза. Получилось два совета. Можете дать третий?

Екатерина: Мы записывали все на камеру — все наши процессы и мысли, начиная с опен-колла. Когда возникает третий «взгляд», то ты уже более внятно формулируешь мысли и по-другому рассуждаешь. Благодаря этому мы придумали одно из мероприятий — экспедицию.

Михаил: Да, это была наша будка гласности. Мы понимали, что никуда это не выложим, и просто проговаривали все странные и сложные моменты.

Екатерина: Участников мы тоже выбирали с камерой — когда нужно было не нарушить дедлайн и обработать последние заявки, появившиеся уже в ночи.

Михаил: Мы работаем именно с формой текста, и хотелось уйти от классического фиксирования процесса на бумаге.

Сон Психеи. Фрагмент видеоинсталляции. Д. Валеева, Л. Тиярова

Как вы работали с художниками — мне понятно: они создавали объекты на основе текстов. А как вы работали с писателями?

Екатерина: Я отбирала участников по портфолио: предыдущим текстам и стилю, но что получится по итогам резиденции предсказать было сложно. Готовых текстов было мало, например, «Люди пьют чай» и рассказ «Эпитафия». Многие появлялись в процессе резиденции — это дневник, интервью — довольно личное, которое нельзя никому показывать, архив любовных писем. 

А почему сложно было предсказать, какими будут объекты?

Михаил: Потому что мы не давали референсов.

Екатерина: Идея должна была родиться от взаимодействия писателя и художника. Задача этой резиденции — объединить людей, которые не работают обычно вместе, в пары — и так, чтобы они еще не поубивали друг друга, а подружились. В итоге те, кто решил делать что-то самостоятельно, ничего и не сделали. А те, кто объединились, дошли до конца и создали объекты для выставки.

Во время одного из наших личных разговоров в финале резиденции Миша мне сказал: «У нас уже все получилось». Можете сказать, что же у вас получилось?

Михаил: Выставка по итогам резиденции может и не состояться, в резиденции превалирует процесс над результатом. Даже во время кураторского тура мы рассказываем об этапах резиденции — куда ездили, о чем говорили. Чистые объекты мы не показываем, мы говорим о совместном опыте художников и писателей. Но когда ты работаешь в абстрактном поле мыслей и чувств, могут возникнуть сомнения: а не зря ли это, а получится ли... А потом я увидел, как участники взаимодействуют друг с другом, даже вне наших встреч (!), как появляются первые наметки на существование текстов в виде художественных объектов, и понял, что все получается, часть жизни ребята уже прожили на нашем проекте, и этого не отнять.

Звучит, будто они побывали на реалити-шоу!

Екатерина: Кстати о реалити! В процессе резиденции у нас родился один человек, одна пара «доноров» текста поженилась.

Кураторская экскурсия по выставке

Тогда правильно ли сказать, что проект «Форма текста» делался не для посетителей выставки, а для участников резиденции? Пока звучит так, что выставка — «побочный эффект» резиденции.

Екатерина: Идея была в том, чтобы создать соприкосновение двух медиумов — литературы и визуального искусства — так, чтобы появилось что-то новое. Мне кажется, это важно как для резидентов, так и для зрителей. Ко мне недавно подошла девушка, сказала, что была у нас на кураторском туре и восхищенно меня благодарила, говорила очень много приятных вещей. Всего два тура — и тебя уже узнают на улице! Выставка получилась личной: обычные люди написали тексты про обычных людей, не какими-то философскими терминами, а другие обычные люди пришли на выставку и увидели в ней себя. Даже несмотря на то, что объекты — это скорее впечатления о тексте.

Михаил: Резиденция предоставляет ресурс художнику — и он живет вне привычных условий. И на нашей практике не было ни одного раза, чтобы художник на основе нового опыта не захотел высказаться. Эти высказывания представляют интерес для посетителей. Как будто бы в современном мире резиденции предназначены и для художников, и для зрителей, и для кураторов.

Интересно, то есть вы себя тоже причисляете к целевой аудитории?

Михаил: Да, мы же тоже проходим через этапы собственного роста. Для меня это триединство абсолютное.

Екатерина: Мы познакомились с кучей художников и писателей.

Михаил: Я уже вижу даже возможные продолжения проекта, по крайней мере, это формат, который можно применять для другого содержания. В кураторских турах мы позиционируем выставку как ту, что нужно не смотреть, а читать. Мы просим не подглядывать в этикетаж, а «прочитать» истории через объекты, которые вы видите глазами. Самое интересное, что чувства и смыслы, которые закладывались писателем, зритель распознает. Но разница между зрителем выставки и зрителем выставки по итогам резиденции действительно есть, потому что во втором случае человек подключается к общему процессу и становится исследователем. Да, можно просто посмотреть на объекты, почему нет. Но мы видим, что людям интересно соучастие.

Михаил Зеленский, куратор 

Я знаю, что вы оба любите смотреть реалити-шоу, и заметила, что навигацию выставки вы тоже выстраиваете как игру — путь к самому себе, плюс предлагаете раздаточные материалы.

Екатерина: Я называю это «пособие по самостоятельному прохождению выставки».

Есть экспликации, элементы квеста, много помощи посетителю по ходу экспозиции... Неужели, чтобы понять объект современного искусства, обязательно нужен контекст, объяснение, пособие? 

Екатерина: Как появилось «пособие». Тон всей выставке и кураторскому туру задал наш «Кабинет писателя». Творческий дуэт документировал, как Лиза Губина, писатель, создает свой текст и что происходит при этом в теле, а после создали инструкцию. Если посетитель будет ей следовать, то у него получится свой текст на печатной машинке с чистого листа. По сути, кураторский тур — это путь писателя. Для «пособия» я выбрала простейшие литературные практики: составить список продуктов героя, придумать сказку по системе Проппа, подключить ассоциации и так далее. «Пособие» вы заполняете самостоятельно и про себя, а объекты становятся ступенькой для развития вашей личной истории. В конце, когда вы зайдете в «Кабинет писателя», вам уже будет, что сказать. Это не про интерпретацию объектов, это про еще один уровень существования выставки. 

Михаил: Поддержу Катю. Приходит человек, он видит визуальный объект и только отрывки текста в экспликации, но весь текст он же не читает. Внешне мы видим больше вклад художника, а писатель будто бы ничего и не делал. Для того, чтобы человек мог погрузиться в мир писателя тоже, ему предлагают литературные практики. Так можно будет увидеть обе грани работы. Но, как человек с образованием в психологии, я часто обращаюсь к вопросу психологии в искусстве и думаю, что в некоторых объектах необязательно что-то понимать, достаточно чистой эмоциональной реакции. У меня даже есть некоторые идеи для будущих проектов, связанных именно c вопросом психологических реакций на искусство.

Предчувствие текста. Губина Е., Белошицкая О.

Этот вопрос появился как раз тогда, когда я смотрела «Кабинет писателя». Как такового объекта там и нет, есть среда, в котором вы получаете опыт. В этом и суть.

Михаил: И этот опыт ты можешь превратить в объект, оставив на бумаге. Это действительно приглашение материализовать свои чувства.

Да, это уже история про вовлечение. А чем еще руководствовались, когда продумывали путь посетителя по выставке?

Михаил: Тем, что наше пространство — не белый куб, а функционирующая библиотека, в которой постоянно что-то происходит. И подсказки для просмотра выставки просто необходимы.

Кураторская экскурсия по выставке

Меня еще интересует коммуникационная часть резиденции, на которой знакомились участники. Вам не кажется, что она выросла из другого крупного проекта «ШКАФа» — арт-форума «База»? Ведь его функция — это связать людей из арт-сообщества, создать площадку для нетворкинга. Мне показалось, что идеи «Базы» перешли в резиденцию.

Екатерина: Из «Базы» мы взяли перформативное знакомство, чуть-чуть его расширили.

Михаил: Резиденция планировалась на несколько месяцев, так что нужно было хорошо познакомиться, чтобы невербально друг друга понимать и экологично общаться.

Екатерина: Еще из «Базы» в «Форму текста» перешли партнеры — лаборатория Art&Science ИТМО.

Михаил: Ощущение сложилось у тебя очень правильное. Этот форум — движок для будущего, даже для наших проектов, потому что мы и сами делаем себе заметки: «Так, этих ребят позовем сюда, к этим ребятам потом приведем резидентов, потому что у них классная энергетика». «База» больше про ресурс, а резиденция держится на концепции, в которую можно закладывать элементы из других проектов.

Получается, эти элементы пришлись кстати.

Екатерина: Да. В программе резиденции у нас была художница Вера Петровская, которая зашифровывает в визуальные образы текстовые месседжи, далее — Вячеслав Полушин, уникальный специалист, который занимается визуальной драматургией. ИТМО дали своим студентам такую же задачу, что мы давали своим резидентам по работе с текстом. Один из проектов, «Микростер», в итоге подошел «Форме текста», потому что он сказочный, архетипичный.

Михаил: Да и резиденция у нас не про просветительскую программу. Нам задавали вопросы вроде: «Скиньте расписание лекций». Резиденция — это не про информацию, поэтому мы начали называть наши встречи «опытами», совместное проживание часов, дней... На первых этапах мы переживали за программу и меньше внимания уделяли обсуждениям, но оказалось, что именно личные встречи были самыми эффективными.

Екатерина: На «Форме текста» всем приходилось общаться, иначе не сложились бы пары.

Михаил: У нас были плодотворные «застольные» периоды!

Екатерина: А какое было обсуждение на лекции по визуальной драматургии! 

Михаил: Да, это было жарко. 

Эпитафия. Работа из серии. Анна Шейда

Сегодня информацию человек может загуглить или посмотреть на ютубе, и ценностью действительно становится опыт, а не знания.

Екатерина: Вдобавок куратор приносит идею и задает дедлайны. Возможно, художник может взять любой рассказ Чехова и написать по нему картину, но писателю, по моему опыту, в обратную сторону работать сложнее. «Форма текста» — это уникальный опыт в первую очередь для писателей. В любом случае, половина текстов родились на резиденции благодаря коммуникации разных людей. 

Михаил: И куратор задает рамки работы: события, чаты, обсуждения... Это и важно в нашей работе: создавать контекст, который резиденты не могут игнорировать.

Екатерина Кулакова ― куратор театральных и выставочных проектов, драматург, писательница. Куратор театральной резиденции «ШКАФ. АКТ I», выставки «Острый вопрос» в формате work-in-progress, сцены «Пространство 25», фестивалей современной драматургии «Реверберация 2» на Новой сцене Александринского театра, «Многоножка» на Площадке 51. Автор образовательных проектов в сфере креативного письма.

Михаил Зеленский ― режиссер, продюсер, куратор выставочных и междисциплинарных проектов.

Дарья Дякина ― контент-менеджер, копирайтер, SMM-специалист в проектах о культуре.

Библиотека и арт-резиденция ШКАФ ― это центр книжной культуры и лаборатория современного искусства, входит в сеть библиотек Красногвардейского района. Площадка работает в четырёх направлениях: литература, архитектура, визуальные и исполнительские искусства. Здесь можно читать и обсуждать книги, смотреть выставки, слушать лекции, концерты, участвовать в дискуссиях и других креативных мероприятиях.

Адрес: Санкт-Петербург, ул. Маршала Тухачевского, 31 Б
До 24 августа пространство работает в летнем режиме: вт - вс 11:00 - 19:00 ч. 
С 26 августа: вт 12:00 – 20:00, ср, чт, пт 10:00 – 20:00, сб, вс 12:00 – 20:00 ч, пн – выходной.
Последний рабочий день месяца - санитарный день.