Екатерина Карцева: «Я решила, что буду продолжать делать выставки…»

В конце апреля в павильоне «Цветоводство» на ВДНХ открылась выставка современного искусства «Цветы и только». Сергей Чебатков побеседовал с одним из организаторов проекта, куратором выставок, социальных и культурных проектов, кандидатом культурологии, доцентом РГГУ, издателем онлайн журнала artandyou.ru Екатериной Карцевой, о проблемах личного выбора, перформансе как кураторской стратегии и поисках новых путей общения со зрителем. 

Текст: Сергей Чебатков

Екатерина Карцева

Ваша цветочная выставка – часть общего недавно созданного вами большого проекта «Агрокультура». Можно сначала несколько слов о том, что это за проект, и почему он возник именно сейчас?

Безусловно, появление этого проекта связано в первую очередь с тем контекстом, в котором мы все в данный момент оказались. Сейчас, в принципе, любое действие на нашем художественном поле оказывается в этом контексте, хотим мы этого, или нет. Когда наша жизнь в конце февраля окончательно и бесповоротно изменилась, у меня, конечно был шок. Возникло сразу множество вопросов: как действовать дальше? Делать выставки или не делать выставки? Что говорить? Что писать? Или ничего не говорить и не писать? И так далее. 

Но потом я пришла к выводу, что для меня важно действовать и продолжать делать проекты. Это не более чем особенность моего темперамента, я человек действия, мне психологически так проще. Работа стала моим спасением, впрочем, как и всегда. 

Павильон «Цветоводство и озеленение»

Начала с помощи другим художникам. Буквально в начале марта мы на нашем ресурсе опубликовали материал про помощь художникам и другим людям от культуры из России в сложившийся ситуации. Ведь значительное количество музеев и фондов, прекратили работу, приостановили выставочную деятельность. Но когда я стала обращаться к их представителям с вопросами: «Помогаете ли вы как-то художникам?», многие мне говорили, что оказывают адресную поддержку каким-то «своим» авторам, но никаких публичных программ поддержки не анонсируют. Мне показалось это несправедливым. И я собрала подборку разных инициатив по поддержке нашего художественного сообщества как внутри страны, так и за рубежом. Знаете, в этот момент я почувствовала некоторое, хоть небольшое, но облегчение. Я некоторое время работала в благотворительных организациях, и я знаю, что когда ты начинаешь помогать другим, у тебя вырабатывается гормон счастья окситоцин, и ты чувствуешь, что ты делаешь что-то полезное, нужное, и тебе самому становится легче. Потом мы сделали ряд материалов о том, как художнику не нарушить закон в условиях новой реальности и так далее. 

Я увидела, что многие российские художники и кураторы, решили, что ничего не будут делать, поскольку, по их мнению, любая творческая и выставочная деятельность в текущей ситуации ненормальна. Я понимаю эту позицию. Абсолютно ее принимаю и уважаю.  В современном искусстве очень многое связано с переживанием травмы, чувства вины. И если я испытываю такую боль, мне страшно даже подумать, как себя ощущают творческие люди. 

Но, в то же время, я не художник. Я преподаватель государственного вуза. Произошедшие события пока никак не отразились на моей работе. Я продолжаю обучать студентов, передавать им какие-то навыки, чтобы они смогли создать собственные проекты в будущем. Я решила, что буду продолжать делать выставки. Я не могу повлиять на то, что происходит в мире, но я могу повлиять на жизнь вокруг себя, и, возможно, кому-то станет немного легче от моих проектов. 

И до сегодняшней выставки «Цветы и только» мне, как куратору, в апреле удалось сделать еще два проекта: небольшую выставку под названием «Трогательная тщетность» в московской галерее «Ходынка», и еще одну выставку с текстами моего авторства в Петербурге на Пушкинской, 10.

«Трогательная тщетность» пришлась очень к месту в нынешней ситуации. Это была пространственная видео-инсталляция Анастасии Лукши, в которой повторялись монотонные простые действия (трогать, отогревать, делать). Она оказывала такой терапевтический эффект, в первую очередь для зрителя. Мне хотелось этого. И было очень приятно, когда люди говорили мне: «Мы поняли смысл. Нам это было полезно». 

Вид экспозиции «Цветы и только». Елена Ковылина «Флорамобиль»

А потом родилась идея с проектом на ВДНХ. Изначально это была идея Лены Ковылиной. Дело в том, что в прошлом сентябре я курировала арт-программу фестиваля «Белгород в цвету» и пригласила Лену выступить с ее перформансом «Морковь культурная». Одним из организаторов фестиваля была руководитель павильона «Цветоводство» на ВДНХ Карина Христофоровна Лазарева, которой очень понравилась Ленина работа. Когда стало ясно, что русского павильона на нынешней Венецианской биеннале не будет, Лена предложила сделать альтернативный проект. И павильон «Цветоводство» возник как альтернатива «Садам Жардини». Отсюда, собственно, родилась и тема цветоводства, которая повлекла за собой всю историю с агрокультурой. 

Проект этот стал результатом экзистенциального кризиса, в котором оказалось наше современное искусство. Мы с Леной пришли к выводу, что в нынешней ситуации в прежних формах оно уже существовать в России, скорее всего не сможет. Прежние нарративы и стратегии исчерпаны, необходимо искать новые реляционные модели и концепции. Надо признать, что несмотря на ряд исключений, российской арт-практике так и не удалось стать полноценной частью международного дискурса. В действительности же оптика большинства российских художников и кураторов скорее ориентировалась на некое предполагаемое международное арт-сообщество и западный арт-рынок, нежели работу с зрителем и социумом здесь.  Реализуемое на постсоветской сцене копирование арт-сообществом западноевропейских культурных стратегий, образцов, идей приводило подчас к формальным результатам, только увеличивая отчуждение между искусством и широкой публикой. Отличительной чертой многих кураторских проектов 2000-х-2010-х годов были заумные, псевдофилософские тексты, в которых куратор сознательно дистанцировал свое высказывание от понимания простого человека. С одной стороны, современное искусство во всем мире сталкивается с необходимостью обоснования своего права на существование. Но, поскольку я занимаюсь паблик-артом, мне как раз интересен зритель неподготовленный. 

И вот, мы с Леной решили, что нашей главной задачей должен стать поиск новых путей общения с зрителем. Мы обратились к людям через априори нейтральную тематику, - природу и цветы, - которые всегда вызывают позитивный отклик. Даже у самой неподготовленной аудитории. Лена выступила в роли куратора проекта, я стала в одном лице арт-менеджером, пресс-атташе и немного теоретиком выставки. 

Вид экспозиции «Цветы и только». Владимир Дубосарский из серии «Старая открытка», Ольга Божко «Flower Power»

Насколько, на ваш взгляд, вам удалось реализовать задуманное?

С точки зрения широкой публики, проект, безусловно, нашел своего зрителя. Лена своей кураторской волей решила сделать отбор работ художников максимально демократичным и принимала заявки от всех, всех, всех. Поэтому у нас рядом с работами классиков современного искусства типа Владимира Дубосарского, Марины Звягинцевой и других висят произведения академистов, реалистов и так далее. В какой-нибудь галерее их объединить было бы, скорее всего, невозможно. А в павильоне они смотрятся очень органично и привлекают зрителей. 

Другое дело, - профессиональное сообщество. Люди из него привыкли, что Лена Ковылина делает перформансы, им странно было наблюдать за ней в ее новом кураторском амплуа. Честно говоря, первое время я тоже не понимала, во что выльется собранный нами художественный винегрет, то есть, как Лена решит экспозиционно эту ситуацию. Если честно, будь куратором, я бы никогда не сделала такой проект. Но потом я осознала, что Лена не куратор. Она художник. Причем художник перформанса. И как только мне стало понятно, что Лена делает не выставку, а очередной перформанс, - все встало на свои места.

Вид экспозиции «Цветы и только». Зураб Церетели из серии «Я садовником родился»

Лена по своей натуре перформансистка, то есть трикстер от макушки до пят. И все, что она делает, она делает очень отчаянно. Обычно перформанс – это такое радикальное отрицание художником чего-либо.  Лена здесь пошла от обратного, - она осуществила радикальное принятие. Без какого-либо изначального плана. Приняла к себе всех художников, многие из которых, скажем так, совершенно иного поля ягоды, чем она. А это настоящее испытание для любого художника. Как кинуться головой в пучину. Поэтому, глядя на сегодняшнюю ситуацию, я вспоминаю Ленин перформанс 20-летней давности, когда она в Сочи села в лодку и уплыла в надвигающийся шторм. Никакого первоначального плана у нее не было, и в итоге ее чудом спасла береговая охрана. Как теоретик, я вижу в этом проекте еще и элемент институциональной критики, потому что, объединив несовместимое, проект вскрыл те противоречия, которые плодит арт-рынок, когда огромные деньги соседствуют с художественной нищетой и завистью среди представителей арт-сообщества. Размещая рядом работы стоимостью пару миллионов и 10 тысяч рублей, мы видим дихотомию цены и ценности, а по факту обесценивание и того и другого. Вот уж полный метамодерн. 

Вид экспозиции «Цветы и только». Марина Звягинцева «Букеты эмоций»

Какие работы планируются в дальнейшем в рамках проекта «Агрокультура»?

Экологическая и природная тематика мне очень интересна в любом случае. Когда я в Белгороде делала проект, он проходил в рамках цветочного городского фестиваля. Моя арт-программа, называлась «Природное VS Человеческое».  Мы размышляли, где кончается природное, начинается человеческое? Как мы влияем на природу? Как она влияет на нас? Но тогда эти размышления были вдохновлены, конечно, пандемией. 

Я думаю, что буду продолжать работать с этими фестивалями и эту тематику на них развивать. Только тему экологии я трактую шире, как «экологию идей» и «экологию души». Именно в этом я вижу сейчас свою миссию и место здесь в России.