Гарегин Давтян: скульптура определяет состояние общества

Гарегин Давтян — армянский скульптор, призер IX Международной биеннале в Равенне, постоянный член жюри международного конкурса бронзовой скульптуры, посвященной Данте Алигьери. Дарья Тоцкая побеседовала со скульптором о его творческом развитии, художественной свободе, стиле в скульптуре и их важности для городской среды. 

Текст: Дарья Тоцкая

Фото: сайт Гарегина Давтяна

- Как вы пришли к искусству?

- Когда мне было три года, мы с семьей приехали в Москву и остановились у родственника – скульптора, Народного художника СССР Николая Никогосяна.  Его квартира в высотке, казалось, вся состояла из смежных комнат, и мне удалось подсмотреть, как он работал, как облекал каркас в глину. Это зрелище тогда заворожило. По возвращении в Ереван я потребовал, чтобы мне купили пластилин, и принялся лепить героев сказок, которые мне тогда читали. Так разные звери, драконы и даже Баба Яга появлялись в нашем доме, а под Новый год становились украшениями елки, все пространство под ней было отдано мне. Вскоре мы переехали в другой район, где я стал посещать студию при Доме культуры по классам скульптуры и живописи, и одновременно музыкальную школу. Было нелегко,  но все эти знания впоследствии пригодились.

- Почему в итоге отдали предпочтение скульптуре?

- В детстве я делал сотни рисунков, например, рисовал лошадь, которую молочник каждое утро привязывал у нашей двери. И это пристальное изучение животного привело меня даже к конному спорту. В большой детской республиканской выставке, организованной Союзом художников, я участвовал в качестве живописца. И все же с преподавателем скульптуры у меня была особая эмоциональная связь. Он рассказывал о художниках, истории искусства, а еще о Петербурге и его улицах, а я закрывал глаза и представлял себя идущим по ним. Мечтал о будущей учебе в Академии художеств имени Репина. Но так сложилось по семейным обстоятельствам, что мне довелось поступить в Ереванский художественно-театральный институт на факультет скульптуры.

- Вы и сами на протяжении тридцати лет преподаете скульптуру, рассказываете студентам о тонкостях стилей?

- Стиль в скульптуре не равен стилю в живописи, и вот почему. Что, к примеру, представляет собой абстрактный экспрессионизм в живописи? Как правило, это автоматическое письмо, нечто, созданное быстро и в состоянии аффекта. Сам же процесс создания скульптуры исключает такой подход: сначала эскиз, затем изготовление каркаса, и порой крайне сложно, а то и невозможно внести значительные изменения в процессе работы. Если живописец организует всего одну плоскость, то у скульптора этих плоскостей – множество, и каждую необходимо держать в уме. И, если мы говорим об экстерьерной скульптуре, то это еще и дорогостоящий процесс. Создание скульптуры в бронзе, камне или же дереве требует многих знаний, в частности, из разделов геологии, металловедения, сопромата. Раньше даже была такая профессия – увеличитель, связанная с масштабированием авторской скульптуры до размеров памятника. После окончания института мне довелось поработать увеличителем и даже получить разряд. 

- Экстерьерная скульптура – насколько это вообще сегодня важно в городской среде? 

- Не побоюсь сказать, что экстерьерная скульптура определяет состояние общества на поколения вперед, и даже в большей степени, чем архитектура. Если экстерьерной скульптуре присуща художественная ценность, то массово воспитывается вкус, в противном случае вместо развития общества получаем деградацию. Скульптура подразумевает декларацию духовных ценностей, часто в виде своеобразной притчи, а также демонстрацию идеи и эмоциональный диалог со зрителем. Но насколько важно, чтобы и меценаты осознавали степень своей ответственности и не стремились водрузить в городской среде нечто «миленькое» - в противовес настоящему и искреннему. Всем известны творения Микеланджело, но что бы произошло, если бы Лоренцо Медичи не обратился к нему в свое время с грандиозным заказом? Если бы не предоставил гению художественную свободу? Мир лишился бы шедевров. 

- Если уж речь зашла об Италии, расскажете о конкурсе, посвященном Данте Алигьери?

- В 90-е Международная биеннале в Равенне была одним из самых масштабных арт-событий в мире. Посудите сами, около двух тысяч скульпторов с пяти континентов принимали участие в конкурсе, посвященном Данте Алигьери. Таким образом, Италия популяризировала свою литературу и культуру в целом. Дважды мои работы удостоились награды: сначала большой золотой медали, а позже я получил первую премию за композицию «Врата очищения». Итальянцев поразило, как настолько современная работа вписалась в архитектурную среду. Далее мне довелось поработать постоянным членом этого престижного конкурса.

- Но ведь и на родине вас признали?

- В Ереване установлено несколько памятников значимым деятелям армянской культуры, к чему мне довелось приложить руку: композитору Александру Арутюняну, народному художнику Эдуарду Исабекяну и меценату Галусту Гюльбенкяну. Также довелось работать над проектом памятника знаменитому полярнику Фритьофу Нансену. Четыре мои работы  хранятся в собрании Третьяковской галереи: «Дорога старого актера», «Беседа», «Реквием» и «Мой сон о черной дыре», десятки работ находятся в экспозициях музеев мира.  

-  Бронза, камень или дерево?

- Каждый материал требует особого подхода и отношения. Мои первые скульптуры были выполнены из дерева.  Дерево - это свет, тепло и сама природа.  И все же я люблю работать с бронзой. Кто хоть раз видел, как льют металл, меня поймет. Работы из бронзы хранят в себе магию огня! В отличие от других материалов, бронза не ставит пластических барьеров, ее возможности практически безграничны. Но материал – не главное, главное - замысел художника, идея. Идея диктует выбор материала, и крайне редко происходит обратное, когда сам камень подает идею.