Между нами происходит жизнь. Интервью с куратором и соорганизатором фестиваля “Присутствие” Юрием Гудковым

Беседовала Анна Крылова

Фотографии предоставлены ФотоДепартаментом

Этой осенью в Петербурге в четвертый раз прошел международный фестиваль современной фотографии “Присутствие”, организованный ФотоДепартаментом. Новой площадкой для мероприятия стал один из бывших цехов завода на территории Культурного пространства “Севкабель Порт”. С 23 октября по 4 ноября на 3500 кв.м развернулась выставка “Коллективность. Ось мира”, и в этом же зале проходили события публичной и профессиональных программ. Перед открытием проекта ART Узел встретился с куратором фестиваля и директором ФотоДепартамента Надеждой Шереметовой. После — мы поговорили с куратором выставки “Коллективность. Ось мира” Юрием Гудковым, который рассказал, как работал над проектом от отбора участников через open-call до демонтажа экспозиции.

Юрий Гудков

Анна Крылова: Тема в этом году была “Коллективность”... Впервые вы отбирали участников через опен-колл, верно?

Юрий Гудков: Да, хотя это уже 4-й фестиваль. Раньше мы приглашали авторов к участию. Если говорить о выборе темы, то обычно она вынашивается примерно год. Идеи бродят, а потом находят форму в виде ключевого слова. Тема фестиваля — это всегда реакция на ситуацию вокруг. Два года назад мы делали выставку “Уединение и покой”, про взаимодействие друг с другом, про то, как иногда защита и агрессия принимают одинаковые формы. Год назад проект назывался “Масштабная реконструкция. Тело. Время. Контекст”. Он был во многом посвящен глобальной политической ситуации,  противопоставлял себя медийному полю, которое сообщало о консервативном повороте и о том, что история повторяется… А в этот раз ситуация представлялась такой, что вокруг все острые процессы казалось бы стабилизировались и можно посмотреть вокруг, что за люди находятся рядом, с кем ты живешь и работаешь. Внутри арт-сцены все будто разделены на группы. Этому обособлению, взаимодействию с друг другом и вещами вокруг, которые определяют жизнь — этому посвящена выставка. Коллективность — это не про то, как быть вместе, а про то, как даже имея принадлежность к группам — иметь связь с чем-то большим. Выставка не рефлексирует взаимоотношения только внутри художественного сообщества. Наоборот было интересно посмотреть, как художники способны критически посмотреть на мир через вещи, с которыми они поддерживают связь с “остальным миром”.

А.К.: Придумали тему и решили провести опен-колл? Было ли это смелым решением?

Ю.Г.: Был страх, вдруг никто не отправит нам заявку…  Заявок в итоге прислали больше, чем я вообще себе мог вообразить.

А.К.: Сложно было затем работать с пришедшими заявками? Какие у тебя были критерии отбора?

Ю.Г.: Изначально не было плана делать шорт-лист, но пришло много хороших заявок со сложными и неоднозначными проектами. Нельзя было просто отсеять их. Главным критерием отбора для меня стала ясность высказывания. Вместе с проектами со сложной концептуальной составляющей в выставку попали проекты, которые имеют простую форму, но с четким, завершенным и в хорошем смысле понятным высказыванием.

А.К.: Какие проекты в этой выставке тебя как куратора искренне удивили? Я не имею в виду, что ты должен выбрать “лучшую работу”, речь именно о своего рода “сюрпризе”...

Ю.Г.: Часто бывают ситуации, когда ты всё держишь в голове, а потом, когда начинаешь реализовывать в пространстве — открываются новые особенности. Так было с группой APXIV. Их проект я видел в другом месте, на Винзаводе, в рамках выставки «Сообщества и пространства» программы Винзавод.Open, но тогда она не работала. Это никак не повлияло на решение показать этот проект. Дело в другом — сама работа “Новый баланс” очень ёмкая. До “Присутствия” я не видел её в действии, а оказалось, что зрители легко вовлекаются — встают на баланс-борд, даже не читая текст. (прим.ред. — изображение зрители могут увидеть только при коллективном взаимодействии; необходимо втроем удерживать равновесие одновременно на трех баланс-бордах).

Новый баланс. Группа APXIV

Ещё так было с проектом Максима Финогеева “Snapkins”. Это фотографии молодых людей, мечтавших стать моделями. Снимки они выкладывали в паблики в вк на публичную оценку. Автор выбирает фотографии тех, кому в комментариях писали: “Не модель”. Причем размещает он их на салфетке, вещи одноразовой. Когда я спрашивал про развеску, Максим указал мне на небольшой нюанс — каждая фотография должна висеть на высоте роста модели. И так проект, который изначально воспринимался как “фотографический” показал новое измерение.

Максим Финогеев. Snapkins

Проект “Sunset Machine” Анастасии Беспаловой, Анны Прилуцкой и Андрея Рылова тоже удивил. Его я изначально видел только на эскизах. Несмотря на то, что он располагался на периферии выставки — это всё равно место, притягивающее зрителя. Sunset Machine — это сервис, который помогает людям делать фотографии заката. Художники умело обыгрывают роль закатов в массовой культуре — это и очень личное, сентиментальное переживание и избитое клише.

Проект “Sunset Machine” Анастасии Беспаловой, Анны Прилуцкой и Андрея Рылова

Интересно, что авторы обыгрывают не сам механизм фотографирования, а публичную и маркетинговую составляющие, разместив во входной зоне плакаты и специально сделав рекламный ролик частью своей инсталляции.

Ещё одна работа-сюрприз — “Три простых вопроса” Нэли Рублёвой. В заявке было только видео. Я представил себе пространство, в котором зритель должен помещаться, чтобы пройти тест в одиночестве, но потом Нэля к планшету с видео добавила спичечные коробки. Видео предлагает узнать ваш тип личности. Для этого надо взять коробОк и, отвечая на вопросы, отсчитывать спички. В зависимости от количества спичек, которое окажется у вас в руках в конце, будет определен ваш тип личности. Это не буквальный тест, он обыгрывает ситуацию, когда человек обращается к как бы объективным методикам, но на самом деле ничего о себе не узнает —  работа через пустой жест отражает процесс познания себя, всегда обреченный на провал.

Нэля Рублёва. Три простых вопроса 

А.К.: Расскажи, пожалуйста, как была устроена выставка?

Ю.Г.: Выставка устроена по принципу “созвездия”: с одной стороны проекты авторов объединены в секции, с другой — в них нет строгого разделения. Это сделано специально, чтобы одна секция плавно переходила в другую. Слово “созвездие” стоит воспринимать буквально, как скопление небесных тел. Ведь это шаблон, который прочно “сидит” в нашей культуре: скоплениям звезд дают названия, по ним раньше ориентировались на местности. При этом мы знаем, что это всего лишь условные обозначения, и на самом деле никаких созвездий в космосе нет, а звезды находятся друг от друга очень далеко.

Общий вид экспозиции

Пространство, в котором в этот раз был показан проект — НЕ выставочное Когда мы с куратором фестиваля Надей Шереметовой впервые увидели зал, мы были очарованы его масштабом, но и конечно слегка напуганы тем, что раньше никогда не работали с такими размерами. С другой стороны, и в предыдущие годы фестиваль не проходил в белом кубе. Площадки прошлых лет — это зал креативного пространства “Тайга”, зал в Бертгольд Центре.

Помещение этого года активное, здесь нет нейтральных элементов. Колонны, пол… Все привлекает к себе внимание. Но за счет масштаба внутри зала абстрагируешься от пространства и детали не бросаются в глаза.

Довольно большая часть моей работы как раз была это помещение зонировать. Работать с такой площадью сложно, невозможно учесть все мелкие детали и нюансы, так как свободное пространство их “съедает”.

В выставке участвовал 41 художник —  прислушиваться к досконально комментариям каждого было невозможно. Где-то три недели мы вместе с командой разрабатывали проект: от схем до производства. Зал очень непростой, нет смысла придумывать сложные конструкции.

А.К.: Всем было выделено одинаковое количество места?

Ю.Г.: Нет! Приведу аналогию. Этим летом я видел на выставке «Коллекция Fondation Louis Vuitton» в Пушкинском музее эскизы Фрэнка Гери. Интересно, что в начале он делал довольно грубые наброски (в буквальном смысле), чтобы наметить форму здания, а после из этого ”вырастает” архитектура строения. Так и у меня было достаточно подвижное, аморфное поле общей концепции выставки, в которой проекты художников выстраивались в определенные группы, образуя её логическую структуру.

Фрэнк Гери. Набросок Louis Vuitton Foundation 

А.К.: В выставке большинство участников — это авторы, родившиеся на территории советского и постсоветского пространства. Но был один иностранный гость, который появился не благодаря опен-коллу, а по приглашению. Верно?

Ю.Г.: Нет, не один! В выставочном проекте два иностранных гостя! Николас Полли — художник и дизайнер, который работает в журнале YET. У нас на выставке представлен один из самых заметных его проектов “Ферокс: Забытые архивы”, также он участвовал в профессиональной программе фестиваля как преподаватель, ведущий лаборатории. Уже после того как был совершен отбор заявок из опен-колла, я решил, что могу пригласить Николаса с его проектом к участию, он сюда попадает. Этот проект — это большая мистификация. Проект посвящен воображаемому агентству, которое изучало неизвестный ранее спутник Марса. Интересна не сама история, а скорее форма повествования, с каким большим объемом архивации сталкивается зритель. Не правдивость картинки решает, а объём работы заставляет сомневаться, что может быть это всё-таки существовала. Вроде бы — не стоило делать столько  лишь из озорства….

А.К.: А кто ещё один приглашенный участник?

Ю.Г.: Тибо Брюне. Участвовала его серия “Описание территории”. Это изображения, полученные с помощью промышленного лазерного сканера, предназначенного для оцифровки пространства. На первый взгляд это просто симпатичная картинка, затем рассматриваешь черную точку — это слепая зона сканера, точка, где он находится. Я посмотрел видео, которое художник выложил в интернет. Каждое изображение изначально — это 3D-модель, по ней можно пройти и всё будет в реалистичном масштабе. Мы как зрители смотрим на то, что сделала эта машина, её саму не видим, находимся в невозможной ситуации — видим глазами машины и со стороны одновременно.

Тибо Брюне

А.К.: Ты доволен проектом?

Ю.Г.: У меня нет восторженных чувств, но я приятно спокоен за работу, которую мы все вместе проделали, мы — организаторы и команда фестиваля и конечно же художники. Выставка нашла своё место и то, в каком виде она была здесь — она жизнеспособна.

А.К.: Ты не только куратор, но и художник. Но сейчас всё чаще выступаешь в роли куратора, всё реже зритель может видеть твои художественные проекты. Точнее, кажется, в какой-то момент ты остановился в своих арт-практиках…. Так кем же ты себя ощущаешь?

Ю.Г.: Я занимался художественной практикой, даже вроде как не рвал с ней, но в последние несколько лет я по большей части куратор и редактор. Я не хочу ни от чего отказываться. Я пришёл к такому заключению, что строю высказывание. Если строю его от себя — художник, а когда вместе с другими — куратор. Задача и художника и куратора — собирать разные составляющие в одно высказывание, но художник может это делать с нуля, а куратор опирается на неизменность высказывания художника и думает, как сделать видимыми не самые очевидные смыслы, работая совместно с автором. Ещё важно, что куратор должен думать о том, кто и как это будет воспринимать.

А.К.: Тебе не мешает твой собственный художественный опыт? Не хочешь за художника сделать иначе?

Ю.Г.: “Я бы сделал по-другому” — такого со мной не случается.

А.К.: Как куратор ты работаешь с большими проектами, каждый год они увеличиваются количественно. Что теперь? Продолжишь “массу наращивать”?

Ю.Г.: Пока сложно планировать. На выставках, где участвует меньше авторов и проектов, есть чуть больше времени на диалог, есть, возможно, чуть больше пространства для эксперимента.

А.К.: Будет ли 5-ый фестиваль?

Ю.Г.: Еще не обсуждали, но если не изменится ничего кардинально — будет.

А.К.: Была ли новая аудитория в этом году?

Ю.Г.: В этот раз было много тех, с кем мы не знакомы. Мы хотели, чтобы фестиваль стал более открытым, нам кажется, это удалось.

Александр Веревкин

А.К.: У тебя есть собственный ответ на “главный вопрос выставки: что происходит между нами?”

Между нами жизнь происходит. Я о том многообразии ситуаций, реакций, изменений. Видится, что это непрерывный процесс, в котором происходит много вещей, которые в сегодняшнюю эпоху информационного избытка трудно собрать в одну картину и, наверное, невозможно. Задача выставки — дать представление о том, как картина жизни, к которой мы привыкли, может функционировать иначе.

А.К.: Какие трудности были у куратора фестиваля “Присутствие”?

В какой-то момент оказалось, что нет нужных листов картона! Я думал даже, что выставка не состоится. И взаимодействие с людьми — это тоже непростая история — требует и времени, и терпения, и сил. Но нужно отдать должное, все участники понимали, какие есть ограничения, что времени достаточно немного.

А.К.: В последние выходные фестиваля по выставке были кураторские экскурсии… Какие впечатления и замечания после них?

Ю.Г.: Пока не вступишь в прямой контакт с человеком, невозможно понять, что происходит у него в голове… Люди останавливаются на вещах, на которые не обращал внимания я и — они казались само собой разумеющимися. Севкабель дал возможность поработать с новой аудиторией. Сложилось впечатление, что для новых зрителей “контент” был незнакомым. Показалось, что текста в экспозиции оказалось недостаточно. Хотя этот фестиваль по визуальному языку проектов был не так специфичен, как в прошлом году. Экскурсия — это диалог, хоть вопросов и было немного. Были реакции: “Спасибо, что рассказали”. На экскурсии приходили восприимчивые люди. Скептики, которые хотели потратить своё время — таких я не встретил.