Память, мода и культ

Выставка Уэса Андерсона и Джуман Малуф в Вене и признаки новых времен.

Текст: Алексей Мокроусов

Фото: Kunsthistorisches Museum Wien 

Если о выставке в академическом музее пишут все глянцевые журналы, это вызывает подозрение. Проект Уэса Андерсона и Джуман Малуф в венском Музее истории искусств породил настоящий хайп – и это при том , что открылась «Мумия землеройки в гробу и другие сокровища» (Spitzmaus Mummy in a Coffin and other Treasures) еще в дни работы главного австрийского хита последних десятилетий, ретроспективы Питера Брейгеля.

Знаменитая пара не стушевалась. Она отобрала из запасников музея более 400 экспонатов, говорят, ради этого в течение двух лет пришлось пересмотреть всю коллекцию в четыре с лишним миллиона экспонатов. Конечно, это сильное преувеличение, разве что выдающийся американский кинорежиссер, востребованный модельер и книжный иллюстратор с утра до ночи бродили по музейным подвалам. Но, чтобы сделать такую изящную выставку, достаточно было придумать концепцию, а материал можно было подбирать едва ли не любой. Тем более что в распоряжении Андерсона и Малуф оказались все семь собраний, входящих музейный холдинг – не только одна из лучших в мире коллекция живописи и Кунсткамера, но и собрание Египта и Древнего Востока, Императорский музей карет, Кабинет монет, Театральный музей и даже знаменитый габсбургский замок Амбрас в Инсбруке.

Относительно небольшое для такого количества экспонатов пространство «Золотого зала» Кунсткамеры в венском музее буквально нашпиговано картинами и распятиями, чучелами птиц и куклами, монетами и скульптурами. Они разделены на шесть разделов – портреты, анималистика, произведения из дерева и бумаги (здесь сошлись небольшие скульптуры и посуда, настольные игры из Аугсбурга XVI века египетская подставка для головы, датируемая примерно 2600 г. до н.э.), есть здесь и небольшой древнеегипетский саркофаг с изображением мыши-землеройки, относящейся к эпохе поздних Птоломеев и датируемый IV в. до н.э., именно эта мышь определила название экспозиции. Многие экспонаты расположены в витринах у самого пола, детский взгляд на мир определяет оптику происходящего смешения и смещения.

Андерсон известен как не самый конвенциональный режиссер, всякий, кто видел его знаменитые фильмы, едва не получивший «Оскара» «Гранд-отель Будапешт» или «Поезд на Дарджилинг», понимает, что его взгляд на музейные богатства далек от привычного кураторского, а дизайнерский подход к оформлению у Малуф (ах, что за цвета у стен! что за выгородки!) довольно радикален по сравнению с привычным выставочным оформлением. Ливанка по происхождению, лондонка по воспитанию, Малуф обладает редким свойством сочетать пестроту и строгость, традицию и радикальный поиск. А главное – они оба «барахольщики», собиратели и любители всяких мелочей, сохраняющих время. Это слышно и в текстах аудиогида, который Андерсон и Малуф записали сами.

Венский Музей истории искусств (KHM)  не в первый раз приглашает современных художников, чтобы те делали выставки на основе его собраний, в 2012 году это был американский живописец Эд Руша, в 2016-м – британский керамист и писатель Эдмунд де Вааль, его нашумевший роман «Заяц с янтарными глазами. Скрытое наследие» недавно вышел и на русском. Проектом занимается куратор современного искусства KHM Джаспер Шарп, сам известный мастер сопоставлять классику и современность, Арт Узел писал о его выставке The Shape of Time («Форма времени»).

Подобная практика приглашений из числа целебных для музейной жизни, человек извне связан обычно с иной иерархией эстетических ценностей, да и выбор по-хорошему модных персонажей в качестве кураторов – удачный ход с точки зрения маркетинга. Выставку о землеройке и ее безграничном контексте после Вены покажут в миланском центре Prada, в здании, построенном Ремом Колхасом; в изящно сделанном англо-немецком каталоге особые слова благодарности – люкс-брендам и меценатам, в том числе из русских миллиардеров, спонсоры никогда не престанут играть важнейшую роль в жизни больших музеев. Порой салон подминает под себя масс-медиа, те тоже хотят быть замужем за прогрессом, что не нравится пуристам в искусстве. Но социальное неотделимо от эстетического, и иногда изящно сделанная безделушка, не претендующая, казалось бы, ни на что, может стать примером сложных взаимосвязей между стилями и эпохами, между деньгами и серьезными институциями.

Вена, до 28.4.19