Там, где никому не снятся сны: Вера Петрова

Совсем скоро в Московском музее современного искусства откроется выставка проекта "Мастерская" под названием "Там, где никому не снятся сны: от священной географии к не-месту". Как ясно из названия, кураторская группа предлагает молодым художникам подумать о географии жизни общества, о роли места и не-места в жизни каждого из нас. Мы поговорили с участницей выставки Верой Петровой о шаманах, перерождении и эпохах, которые уходят, скрываясь под новыми слоями московской плитки.

Вера Птерова - родилась в 1978 году в Якутске. Училась в Арктическом институте культуры и искусства. Участвовала в Международной Биеннале Современного Искусства «Арт поиск 2010» (Якутск), Международной выставке в Берлине «Дни славянского искусства» (Берлин), Международном проекте в формате "Книга художника" (ГЦСИ, Москва). Первая персональная выставка Веры прошла в 2012 году в Якутске, а уже в 2017 году она стала автором второй персональной выставке в Центральном доме архитектора "Криозона" в Москве.

Дмитрий Щербаков: Твоя работа на тему воздушных захоронений, почему они тебя заинтересовали?

В.П.: Это воздушные захоронения якутских шаманов - арангас. Я родилась в г. Якутске. А вообще это одна из частей проекта, который начался в 2016 году, и он называется  “Министерство вечной жизни”. 

Д.Щ.: А что представляет из себя воздушное захоронение?

В.П.: Для его сооружения у 4 деревьев срубали верхние части, на них устанавливалось подобие гроба, например выдолбленное из цельного ствола дерева. Через несколько поколений родственники имели право перезахоронить останки. 

Д.Щ.: А консервация или бальзамирование проводилось?

В.П.: Нет. Но на самом деле одна из причин воздушного захоронения - вечная мерзлота на почти что всей территории Якутии. Также у якутов есть представление о трех мирах: нижнем , среднем и верхнем - шамана поднимали ближе к небу, чтобы ему было легче попасть в верхний мир из нашего среднего мира.  Иногда хоронили с лошадьми. В представлении народа саха, лошадь – священное животное небесного происхождения. Совершалось ритуальное жертвоприношении животных, которые сопровождали хозяина в посмертном путешествии. На могилах часто устанавливались шесты, которые завершались фигурами птиц, реже фигурами животных, они символизировали образ души шамана, как знак его будущего возрождения. 

Д.Щ.: Ты сталкивалась с захоронениями?

В.П.: Туда ходить нельзя.

Д.Щ.: Место охраняется?

В.П.: Нет - это табу. Считается, что можно навлечь на себя беду. 

Д.Щ.: А откуда ты знаешь, как они выглядели?

В.П.: Есть фотографии, ритуальные захоронения детально изучаются этнографами.

Д.Щ.: У посетителя могут возникнуть ощущение сакрального и запретного. А ты будешь их предупреждать об опасности? Вдруг они начнут трогать захоронение.

В.П.: Ощущения могут возникнуть, но запрещать я не планирую.

Д.Щ.: Расскажи, какие материалы ты выбрала для своего произведения? 

В.П.: Природные, смешанные с московским грунтом - то что везде роют сейчас, кора деревьев Собянинских, куски асфальта и дорожного покрытия. Также я использовала доски, из которых изготовляются гробы.

Или например, строительная сетка - она символизирует сакральные ленты, которые вешают на деревьях во время обрядов на удачу и счастье. 

Также я используя черепа якутских лошадей, которые я сама обрабатывала. На самом деле, это была целая история. В 2013 мне их привезли, когда я была еще в Якутске, для международной биеннале. Два мешка с головами - только грива торчит. Необработанные. А в этом году я попросила выслать оставшиеся запасы из Якутска: “вышлите мне мои черепа”.

Рабочие материалы для инсталляции “СИЭР-ТОУМ” (В. Петрова. 2017. Смешанная техника)

Д.Щ.: Теперь я понимаю, в чем связь работы с жителями мегаполиса: то есть посетители увидят свою родную почву в числе материалов?

В.П.: Да, вот у меня в тазике тут московский асфальт. 

Д.Щ.: А как понимать, что ты берешь куски асфальта?  Это не попытка защитить нашу территорию от постоянной “реновации”?

В.П.: Эта трактовка совпадает с моим замыслом. Мне интересно смотреть на куски эпохи, которые уходят, скрываются под новым слоем плитки или асфальта. Всегда есть место для размышлений. Художник задает зрителю вопрос, на который у каждого может быть свой ответ.

Д.Щ.: Будет ли в описании работы указано, что эта “земля” из Москвы?

В.П.: Мне бы хотелось, чтобы это было прописано. Может быть даже описать с какой улицы взят грунт. 

Д.Щ.: Как ты сама относишься к тому, что сейчас происходит у нас в городе?  Влияет ли вся эта реконструкция на специфику нашего “места”?

В.П.: Это точно влияет на качество жизни. Ты зависим от того, что диктует город, где ведутся те или иные работы, приходится подстраиваться. 

Д.Щ.: Также твой проект касается темы жизни после смерти...

В.П.: Он касается широкого круга вопросов: это и научный , и социальный , и философский проект. Это очень удобно, можно заниматься им всю жизнь. Весной была выставка “Криозона”.

"Кислица" из серии “Криозона”. В. Петрова. 2017.  Смешанная техника.

Д.Щ.: Ну а центральная тема инсталляции “СИЭР-ТОУМ” - все-таки смерть?

В.П.: Скорее, ”Вечная жизнь”. В ней также также затрагиваются вопросы квантовой физики. Например, это глазики-наблюдатели. Пока кто-то смотрит на объект, он есть. 

Также я проводила параллели и искала баланс между квантовой физикой и верованиями,  разными конфессиями: у якутов считается, что шаман не исчезает из нашего мира, а перерождается. Это перекликается с буддизмом. В идеях квантовой физики рождение и смерть - это бесконечный цикл, который в принципе дает позитивное настроение и отношение к жизни.

Еще в работе присутствует солярный знак - знак вечной жизни, солнца , бесконечности. 

Д.Щ.: То есть это скорее позитивная работа? Мысли о вечности, а не о бренности и смертности - memento mori?

В.П.: Да, это так. 

Д.Щ.: А ты веришь в существование души и переселение душ?

В.П.: Я верю в то, что мы превращаемся в частицы, которые никуда не пропадают. Можно это назвать душой. 

Д.Щ.: Были ли в твоей жизни контакты с “потусторонним”, может быть голоса или другие проявления “другого мира”?

В.П.: С потусторонним не припомню, но есть места, куда попадаешь, и мурашки по коже, и это не всегда связано со страхом, просто необъяснимые ощущения. Еще есть места «силы», ты приходишь туда, чтобы набраться энергии. 

Д.Щ.: Является ли смерть для тебя фазой перехода из “места” в “не-место”? Что для тебя вообще смерть?

В.П.: Я за “вечную жизнь”. С детства меня волновала тема “смерти”, причем не своей, а близких. Видимо это отразилось так сильно, что я до сих пор “мусолю” эту тему. 

Я очень люблю жизнь, несмотря на свои, может быть, немного мрачные темы в работах. 

Д.Щ.: А ты бы хотела переродиться в высшее существо или, может быть, в растение? 

В.П.: Нет. Мне и так хорошо. 

"Наблюдатели" из серии “Криозона”. 2017г. Фрагмент коровьей челюсти, роспись, керамика, кристаллы сваровски, искусственные цветы.

Д.Щ.: А какие у тебя любимые места?

В.П.: Довольно банально: я люблю парки и места, где есть вода, люблю железные дороги, и, как ни странно, стройки. Очень люблю маленькие провинциальные города, ходить пешком по новым маршрутам.

Д.Щ.: Скажи, эстетика тебе важна при создании работ?

В.П.: Да, хотя в совриске считается, что это не так важно, но для меня эстетика важна.