Традиция быть простыми

С 12 июня по 3 июля 2024 года в КЦ «Покровские ворота» проходила выставка «Простое» Творческого Объединения «Богадельня». Участницы Ильмира Болотян, Анна Бутенко, Ксения Есаулова, Эстер Рубаник, Светлана Федорова. 

Текст: Вера Калмыкова 

Название творческого объединения «Богадельня» отсылает к позапрошлому веку: так назывались тогда дома для престарелых и немощных, не имеющих возможности самостоятельно поддерживать в себе жизнь. Когда сегодня творческое объединение выступает под таким именем, да ещё и на афише выставки «Простое» помещает групповой портрет старушек в чепцах, причём у одной в руках фикус, у второй кот, а у третьей штопка, — у зрителя сразу рождаются старорежимные ассоциации. Собрались, мол, пять художников — Ильмира Болотян, Анна Бутенко, Ксения Есаулова, Эстер Рубаник, Светлана Фёдорова, — чтобы вместе поделать что-нибудь несложное да и показать плоды трудов своих, ни на что особенное не претендуя.

Фото: Федор Петров

Всё, однако, не столь элементарно. Во-первых, в русской культуре вот уже третий век существует обычай программно маргинализировать групповую художественную деятельность. Традиция эта восходит ни много ни мало к сообществу «Арзамас», членом которого были, на минуточку, Батюшков, Жуковский, Карамзин и Пушкин. В противовес пышной «Беседе любителей русского слова» с Крыловым и Державиным во главе арзамасцы настаивали на лёгкости и необязательности того, что писали. В результате, однако, русская культура пошла по пути, предложенному ими, а не «беседчиками»…

Во-вторых, исторически простота живописи, под которой понималась собственно живописность, была естественным ответом ряда вхутемасовцев на концептуализированность и усложнённость радикального авангарда. В-третьих, над предложенными к экспонированию работами четырёх участниц проекта — Бутенко, Есауловой, Рубаник и Фёдоровой — веет тень великого Владимира Вейсберга: означенные художники ходят в учениках вейсберговца Алексея Наумовича Неймана. Внучки, стало быть.

Фото: Ксения Есаулова

Так что перед нами артистическая игра, разве что нравственный посыл — быть в искусстве смиренными, не претендовать на гром концептуальных литавр, не стремиться к новаторству ради новаторства — соответствует поставленной задаче. Во всём остальном перед нами произведения изобразительного искусства, выполненные на высоком уровне живописного мастерства.

Фото: Ксения Есаулова

Интересно, что маска простоты оказалась удобной и для Ильмиры Болотян — учёного-филолога, куратора, писательницы, участницы множества выставок, — и для Эстер Рубаник, за плечами которой школа Суриковки. Алексей Нейман, как можно наглядно увидеть, сумел привить своим студийцам «дикую розу» российского колоризма, процветшую лёгкими бледными тональными сочетаниями в работах Рубаник и Светланы Фёдоровой или, напротив, яркими сложными цветовыми соотношениями у Анны Бутенко. Бутенко демонстрирует умение и вылепить, и расподобить натурную форму, доведя её до полу- и чистой абстракции. Что касается Есауловой, то она, сознательно или нет, выходит на трактовку формы, свойственную представителям «тихого авангарда», той же Веры Пестель со второй половины 1920-х годов.

Фото: Федор Петров

Опыт авангарда у Болотян проступает, когда она комбинирует на одной работе пятно и фактурное натурное изображение: она показывает бытовые предметы — металлическую лейку, фарфоровый кувшин, передавая их материал, на фоне книжного разворота с условно выполненной геометрической фигурой локального тона. Напротив, Бутенко преследует цель передать только текстуру самой красочной массы. Есаулова идёт по пути синтеза, незаметно усложняя, порой даже утяжеляя композицию. Так же поступает и Рубаник, отдающая предпочтение классической собранности натюрморта таким образом, чтобы показать тональные возможности и предметов, и фона. Наконец, Фёдорова, не боясь сложных конфигураций составных частей натюрморта (раковина, бюст Нефертити), приводит каждую из них к условному единству контура, добиваясь зрительного единства.

Фото: Федор Петров

Члены «Богадельни» намеренно, как кажется, избегают сюжетности. Стускливая колорит или придавая ему яркость, они неизменно следуют одной цели — достижения визуальной гармонии целостного образа. Вопреки названию выставки, добиться этого ох как непросто. Если прибавить сюда ещё одновременно и прихотливый, и незаметный мазок — ещё одна общая черта, объединяющая художников, — то сомнения в «простоте» изображений только усилятся.

Что и требовалось доказать.