Василий Верещагин: everywhere is war

Нарядные японки неспешно плывут в лодке по реке, в воде отражаются зонтики, слева на переднем плане, словно случайный фотографический кадр, – взмах руки незнакомки в кимоно. Величественный Тадж-Махал вглядывается кипельно белым в гладь прозрачной воды. Смеется в овале золоченой рамки старик отставной дворецкий, в улыбке и глазах с усмешкой – прожитая жизнь. Взятые отдельно эти работы вряд ли натолкнут несведущего зрителя на мысль, что их написал автор «Апофеоза войны» и «Смертельно раненого». Однако организаторы выставки в Русском музее, посвященной 175-летию художника, преследовали именно эту цель – показать Верещагина, которого мы не знаем.

Сегодня Василия Верещагина называют военкором и революционером в искусстве.  Предвосхитив антивоенные высказывания художников, писателей и музыкантов 20-го века, он уже в 19-м заговорил о бессмысленной жестокости войн на языке натурализма и  документальной правды. К сожалению, сила искусства, в которую верил художник, не возымела нужного действия. Все попытки Верещагина предупредить современников и потомков оказались абсолютно тщетны: сражения и их последствия, которые ему довелось наблюдать, не идут ни в какое сравнение с масштабом, уровнем жестокости и количеством жертв Первой и Второй Мировых войн и других печально известных событий ушедшего столетия. 

Массовый зритель чтит Верещагина по «Апофеозу войны», более разборчивый – по «Дверям в мечеть», самый щепетильный ценитель его творчества знает, что «дверей» художник создал две пары – помимо «Дверей Тамерлана» есть еще «У дверей мечети». Последним полотном открывается выставка – именно с него входя, начинаешь осмотр. Справа у входа – аутентичный вариант двери из мечети Мусульман-Кул середины 19 века (Ферганская долина, г. Андижан). Слева  выставлены костюм узбекского (таджикского) дервиша, замысловатой формы сосуды для подаяний и посох – всё словно сошло с картины Верещагина. 

Верещагин служил в морском кадетском корпусе, учился в Петербургской Академии художеств, в Парижской Академии изящных искусств, а в 1867 году уехал в Туркестан, где состоял прапорщиком при генерал-губернаторе К. П. Кауфмане. Участвовал в операциях против Бухарского эмира и в обороне Самаркандской крепости. За проявленное мужество получил Георгиевский крест 4-й степени. Везде собирал обширный подготовительный материал для будущих произведений, делал наброски и этюды. Уже при жизни работы Верещагина получили большую известность. Выставку Верещагина в Петербурге в 1880 г. посетили 240 тыс. человек за 40 дней, в Берлине - 140 тыс. человек за 65 дней, в Вене - 110 тыс. за 28 дней. 

О масштабах путешествий Верещагина ходят легенды: он побывал в Европе и на Филиппинах, в Индии и Средней Азии, на Кавказе и на Кубе, на Балканах и в США. Везде он неустанно вглядывался в подробности, запоминал детали и собирал в памяти и зарисовках особенности одежды, обрядов, предметов быта, орнаментов, чтобы перенести свои впечатления на полотна и рассказать о красоте и самобытности каждого из увиденных народов. Однако, по собственному признанию, волею судеб он вновь оказывался на войне: «Я всю жизнь любил солнце и хотел писать солнце. И после того, как пришлось изведать войну и сказать о ней свое слово, я обрадовался, что вновь могу посвятить себя солнцу. Но фурия войны вновь и вновь преследует меня».

«Верещагина в полной мере можно считать сверххудожником, - отмечает заведующий отделом живописи второй половины 19-го – начала 20-го веков Русского музея Владимир Леняшин. – Сверххудожника отличает особое отношение к жизни, глобальное мышление, когда остальные проблемы он видит в отдалении, в таком сфумато. Он не был передвижником по этой же причине, потому что смотрел на проблемы, стараясь охватить их глобальную суть. У передвижников дитя плачет – и в этом всё. Верещагин же смотрит на все с широких позиций войны и мира, жизни и смерти, востока и запада. И эта его «крупность» взгляда на мир очень важна, этим он уникален».

В последний раз большую выставку Верещагина провели 25 лет назад в Третьяковской галерее. В этот раз организаторы собрали более 150 картин и рисунков – помимо ГТГ и Русского музея в экспозиции работы из десятка отечественных музеев. Пейзажные и этнографические зарисовки, малоизвестные графические работы живописца (в том числе представлены фотографии утраченных картин Верещагина) редкие документы из архива Русского музея, а также предметы быта из коллекции Российского Этнографического музея, имеющие отношение к  жизни всемирно известного живописца – организаторы постарались максимально погрузить зрителей в атмосферу творческих исканий живописца.  И, конечно, представлены на выставке картины из Балканской и Туркестанской серий, «Апофеоз войны», «После удачи / После неудачи», «Шипка-Шейново» и другие известные полотна.

«Imagine all the people living life in peace», - пел Джон Леннон в бессмертном Imagine. Но реальность естественным образом оказалась ближе к «everywhere is war» Боба Марли. В 1901 году антимилитарист Василий Верещагин был выдвинут на соискание первой Нобелевской премии мира. А через три года фурия войны прекратила преследование художника: 31 марта 1904 года, в самом начале Русско-Японской войны, вместе с адмиралом Степаном Макаровым художник погиб на броненосце «Петропавловск».