«Забыть знакомый язык»: «Мы не даем себе труда сформировать своё мнение, хотим выхватить готовый рецепт, подсказанный кем-то»

Текст: Мария Назарова

Фото: Mobius gallery

В санкт-петербургской Arts Square Gallery до 8 мая открыта выставка Алексея Каниса и Глеба Гавриленкова «Забыть знакомый язык». Куратором выставки выступила Екатерина Малахова - основатель онлайн-галереи Mobius. Создатели проекта предлагают зрителям отказаться от привычных культурных кодов и попробовать посмотреть на произведения, оторвавшись от знакомого контекста. Мария Назарова узнала, получилось ли у них самих забыть знакомый язык, как появилась идея проекта и на каком языке гармоничнее говорить об искусстве.

Мария Назарова: Расскажите об этом вашем проекте – как проходила подготовка? 

Екатерина Малахова: Скульптур Алексей Канис довольно давно представлен в нашей онлайн-галерее, а Глеба Гавриленкова я пригласила специально для участия в этом проекте. Живопись Глеба орнаментальная, насыщенная деталями, очень хорошо работает на контрасте с лаконичностью и монументальностью скульптуры Алексея. Интуитивное желание объединить этих художников в одной экспозиции оформилась в концепцию выставки, которую в своём тексте блестяще сформулировала искусствовед Наталья Карасёва.  

М.Н.: Для выставки вы выбрали название «Забыть знакомый язык», призывая тем самым зрителей отказаться от привычного восприятия и посмотреть на работы как бы «с чистого листа». Вам самим удалось это? 

Е.М.: Люди часто спрашивают, что означает абстрактное произведение, каким образом его воспринимать и трактовать. Мы привязываемся к каким-то условностям, к знакам, к символам и подсознательно ждём, чтобы нам кто-то со стороны объяснил, что означает этот цвет, форма, решение. Мы не даем себе труда сформировать своё мнение, хотим выхватить готовый рецепт, подсказанный кем-то. Я за непредвзятое восприятие.  Мне нравится вырабатывать свое собственное видение, и я приглашаю зрителя сделать то же самое. Тем более, абстракция очень располагает к этому: не нужно привязываться к установкам, можно просто чувствовать эту эмоцию и наслаждаться произведением. И мне кажется, выставка позволяет ощущать эту связь «работа – художник – зритель».

М.Н.: Если вы предлагаете забыть наш язык, отказаться от привычного нам восприятия искусства, на каком языке вы хотите, чтобы говорили о работах, представленных на выставке? 

Е.М.: Здесь хорошо работает аналогия с путешествием. Когда мы не знаем язык той страны, в которую приехали, еще не включились в новый контекст, восприятие происходит на ином уровне. В этот момент мы не понимаем слов, различаем только интонации и звуки, схватываем ощущение и настроение. Хотелось бы, чтобы в восприятии абстрактных работ зритель приблизился к этому состоянию: испытывал эмоции и размышлял, не пытаясь использовать навязанные трактовки.  На выставке «Забыть знакомый язык» мы приглашаем зрителя к разговору на языке цвета, образа, эмоций. 

Алексей Канис: Для меня всегда был важен пластический язык. В своих работах я стремлюсь к некой упрощенности, минимализму формы, но с глубоким внутренним наполнением. Вот эти простые формы и объемы, сложные по содержанию, я и хочу представить на суд зрителя, чтобы он уловил этот переход от одного к другому.

Глеб Гавриленков: Об искусстве говорить и вообще его описывать достаточно сложно на любом языке, может быть только на каком-то универсальном языке математики это возможно. У каждого свои личные привязки. Например, у кого-то черный ассоциируется с трауром, а кто-то его любит, потому что это модно. Навязывать какой-то язык невозможно, но можно попытаться поиграть с механизмами восприятия и предложить человеку освободиться от привычного.

М.Н.: Что бы вы хотели, чтобы зритель увидел и почувствовал на выставке? 

А. К.: Художник творит не для «четырех стен», он стремится передать свое видение мира, воплощая его в пластике или цвете. Конечно, приятно, когда зритель принимает твои произведения. Но искусство не должно всем нравиться, и я за то, чтобы зритель высказывал свое мнение. Благодаря этому отклику художник запитывается энергией, которую он перерабатывает и воплощает в новые произведения. Как скульптор-монументалист я создал 13 монументальных работ в 10 странах, и все они установлены в общественных пространствах.  И с такой скульптурой люди постоянно взаимодействует тактильно. Поэтому меня не удивляет, что на выставке зрителю хочется прикасаться к мраморным работам: это обмен энергиями в чистом виде и, если хотите, общение на языке тактильных ощущений. 

Г.Г.: В процессе создания, произведение мутирует, меняется, в какой-то момент становится достаточно интересным или слишком перегруженным, или рождается что-то неожиданное. И зрителю не надо пытаться что-то увидеть, нужно просто смотреть на картину – она должна сама прорасти, раскрыться внутри.  Для меня важно, чтобы в процессе созерцания моей работы зритель смог с самим собой поговорить, уловить какое-то свое состояние, настроение, и, возможно, скорректировать его. 

М.Н.: При выставочной концепции «чистого листа», ваши работы можно рассматривать и в контексте современной художественной жизни. Как вам удается сохранить это баланс? Вы сознательно сохраняете эту амбивалентность, или это получается само по себе?

А.К.: Я не думаю о том, сохраняю ли я баланс или не сохраняю, делаю что-то новое или вторичное. Когда я хочу что-то сделать, неважно – это с чистого листа или уже десять раз было. Идея зарождается, начинается с каких-то почеркушек, полепок, постепенно зреет, обрастает деталями и, наконец, превращается в работу или целую в серию. Это длительный процесс, который запускается скорее внутренней потребностью, чем зависит от внешнего контекста художественной жизни.

Г.Г.: Вообще у людей сейчас есть желание какой-то насыщенности, полноты ощущений тактильных и визуальных. На это работают телефоны с глянцевыми экранами, фотографии высокого разрешения, высокое качество изображения в кино и на телевидении. И это желание большой детализации отражается в моём творчестве. Мне бы хотелось сделать какие-то вещи более детализованными, а другие, наоборот – более растертыми или шероховатыми с точки зрения изобразительного пространства. Не могу сказать по поводу своего творчества относительно современного искусства. Как, например, наскальная живопись существует в этой реальности – нравится или не нравится, хочу или не хочу. Этот скорее вопрос мультивселенных и мультиреальности, одновременного существования всех возможных ситуаций. Я отсматриваю, что происходит в современном искусстве, но ищу свой путь и стараюсь исключить пересечения. У меня нет ощущения политизированного или социального контемпорари арта. Меня интересует более сложные вопросы – современные и в то же время о вечном. В этом смысле у меня исследовательская деятельность, которая воплощается через такую практику, как живопись.  

М.Н.: Есть ли у вас любимые художники? Вообще, что вас вдохновляет?

А.К.: Главным вдохновением для меня является Эрмитаж, я в нём работаю. Каждый день я здесь черпаю идеи, но действительно мощно меня зацепила выставка Бэкона. Мне нравится в его живописи какое-то легкое безумство. Скульптура – это немного другой вид искусства, более прагматичный, продуманный, просчитанный, а вот в живописи как раз есть какое-то сумасшествие. И Бэкон из таких художников. Он меня подкосил, срубил с ног.

Г.Г.: Не могу выделить что-то одно – меня вдохновляет целый каскад разных параллельных открытий. В голове сразу колоссальное кино проскакивает, но, наверное, я не смогу выделить какого-то одного художника, выставку или книгу. 

М.Н.: Расскажите немного о планах на будущее.

А.К.:  В основном, я занимаюсь монументальной скульптурой, в этом ключе работаю и планирую продолжать. Кстати, большая часть произведений, представленных на выставке в Arts Square Gallery – это именно проекты под монументальные скульптуры. Некоторые из них уже выполнены, например, «Корову с теленком» этим летом я установил в Китае – она громадная, четырехметровая, весит порядка 25 тонн. Кроме того, я хочу поработать в новой для себя технике «русская мозаика». Это старинная техника позабыта сейчас, ее никто в мире не делает. Я задумал абстрактную серию малахитово-лазуритовых объектов: сложная техника, трудоемкий процесс – работы на несколько лет.

Г.Г.: Если допустить, что время – это иллюзия, и всё существует одновременно, и движение вперед, и, то, что было вчера, то планы – смотреть это кино, участвовать в нём в качестве героя. Наверное, такие планы и будут. Или были…