Между человеком и вещью

12 марта в залах Московского музея современного искусства на Гоголевском бульваре в рамках в рамках XI международного месяца фотографии в Москве «ФОТОБИЕННАЛЕ-2016» открылась выставка Анастасии Кузьминой "Замри".

Основным медиумом выставки является чёрно-белая фотография, обнажающая хрупкую оппозицию вещи и человека. Демонстрация отношений внутри этой связки и представляет основной интерес. Сотня фотографий, созданных по единому лекалу: в центре композиции человек и его любимая вещь. Вещь, принесённая с собой. Вещь, застывшая в руках. Вещь, привнесённая в кадр, абсолютно статична, её можно как следует разглядеть. В противовес человеку, чьё лицо намеренно скрыто, превращено в серое марево фотографического дефекта. Вещь заземлена, а человек находится в движении. Он крутит головой из стороны в сторону в жесте отказа или несогласия, будто отрекаясь от принесённой им вещи. Фотография неспособна остановить это движение, но способна обезличить, лишив отдельный элемент точности, передав лишь экспрессию производимого жеста.

Анонимность владельца и вещь напоказ. В этой ситуации зритель остаётся тет-а-тет с предметом, не способным ничего сообщить о конкретном человеке, панданом которого он является, но сообщающим об отдельной тенденции, разглядеть которую чётче становится возможным, лишь разорвав жанровую связь с портретом. Чего и добивается художник, деперсонифицируя участников фотопроекта. Смысл фотопроекта, длящегося пять лет, формулировался в очень простом задании для его участников – принести с собой свою любимую вещь (именно вещь!), чтобы сфотографироваться вместе с ней. Оставаясь анонимными, герои фотографий демонстрируют принесённые с собой книги, цветы, украшения, художественные кисти, статуэтки, предметы быта, но также и другого человека (!), оказавшегося внезапно встроенным в систему вещей, подвергнувшегося чьему-то нарциссическому присвоению. В экспозиции с некой периодичностью появляются фотографии, где участники появляются в кадре с «одушевлёнными вещами» – с младенцем, с собакой, с другим человеком (при чём иногда в кадре демонстрируется лишь части тела человека-вещи – это могут быть руки, а могут быть ягодицы).

Вещи, присутствующие на фотографии – виртуально, в тоже время хоть и в небольшом количестве, но явлены в пространстве – накрытые стеклянным колпаком музейной витрины. Разлучённые со своими владельцами и выставленные напоказ повторно. Зритель может почувствовать их физическое присутствие, обойти вокруг, осмотреть со всех сторон. Таким образом, сам объект и фотография, его демонстрирующая, оказываются заперты в одном помещении. Отчего появляется момент узнавания, фотография, начинает ссылаться на пространство, в котором экспонируется. Напрасное цитирование, которое в конечном счёте не приносит существенной пользы выставке, а скорее даже вредит стройности её идеи, создавая лишний «шум», заставляя каждый раз при виде фотографии мысленно возвращаться к увиденному ранее прототипу. Гораздо лучше было бы вовсе изъять его из экспозиции.

Перемещаясь от фотографии к фотографии, мы неизбежно приходим к выводу, что перед нами выставка, исследовавшая проективные возможности выбора и его информативный предел, но обнаружившая границу человеческого. Человек и вещь отчасти становятся родственными понятиями. Фигура человека оказывается поглощена культурой консьюмеризма, способной создавать товар из воздуха, легитимировать объективацию человеческого тела, поставив человека в один ряд с фарфоровой статуэткой и кожаной обувью, и повсеместным нарциссизмом, не видящим разницы между телом Другого и собственной рукой.