Николай Онищенко. Alina

Глаз устроен парадоксально. Взгляд цепляется за привычные детали и соединяет их в предметы — по готовым моделям в сознании, где для всего найдется ярлык. Мы так привязаны к этим шаблонам, что видим в бесформенном — облаках и пятнах на стене — очертания людей и животных. Между тем картинка, сплошь состоящая из знакомых объектов, утомляет и притупляет чувства. Разум привык классифицировать, но постоянно ищет то, что классификации не поддается. И как только в поле зрения появляется нечто новое, мозг торопеет от приятного страха неопределенности. От чужого хочется бежать, но всегда есть соблазн узнать его поближе. Проект Николая Онищенко — оптическая игра, где привычное и надежное оказывается посторонним и опасным, а чужеродные объекты — притягательными и «своими».

Alina напоминает историю одной болезни. Известный пациент нейропсихолога Оливера Сакса был математиком, увлеченным живописью и потерявшим способность видеть объекты целиком. Он мучительно пытался выстроить полные образы предметов и понять их предназначение по обрывочным фрагментам и погружался все глубже в мир холодной и невещественной геометрии. Прогресс его заболевания можно было наблюдать по тому, что математик рисовал: от реалистичных сюжетов он постепенно перешел к чистой абстракции. В конце концов пациент уже не мог выполнять простые повседневные действия, хотя и остался гениальным ученым-теоретиком. А Сакс озаглавил в его честь свою главную книгу — «Человек, который принял жену за шляпу».

Николай Онищенко ставит зрителя в положение этого математика — одновременно до и в процессе болезни. Глаз моментально улавливает изображение обыденного: дорожную разметку, фасад здания, коридор, верхушки деревьев, но на равных правах со знакомыми предметами в пространстве парят инородные геометрические тела. Эти объекты кажутся то выпуклыми, то вогнутыми, они то ли медленно приближаются к наблюдателю, то ли стремительно удаляются от него, но, как бы то ни было, в их присутствии повседневное уходит на задний план, словно на него наброшена пелена. При этом фигуры, не соотносимые с жизнью по эту сторону работы, лишь поначалу кажутся угрозой, но затем ощущаются теплыми и фактурными, в то время как вещественная часть произведения оборачивается чем-то отстраненным и неприятным, будто относится от зрителя на десятки световых лет.

Амбивалентность этого пространства отражает и двухчастная форма, выбранная художником для нескольких работ серии. Визуально изображение в одной части продолжается во второй, но малейшее их смещение относительно друг друга по воле художника образует в реальности Alina излом. Благодаря форме правильного шестиугольника оба фрагмента воспринимаются как сдвоенный дверной глазок или причудливая замочная скважина: картина происходящего лишь приоткрыта зрителю — он становится соглядатаем загадочного феномена, но не видит всей полноты картины и не может объективно судить о происходящем. А промежуток между двумя частями задействует третий уровень восприятия: плоскость, на которой размещена работа, включается в нее, становясь одним из абстрактных объектов, который ускользает из реальности зрителя в мир Alina. То, что только что было стеной, становится потусторонней абстракцией, и вот уже зритель — жертва синдрома Стендаля наоборот: не он оказывается внутри изображения, а оно выходит из своих берегов.

Строгость изображения компенсируется многообразием материалов и техник, которые использует художник. Живопись и графика, объекты, ассамбляж и видео — этот спектр медиа отсылает зрителя к Арво Пярту, эстонскому композитору-минималисту, и его камерной композиции Alina, которая послужила толчком к созданию проекта. Пярт работал во всевозможных направлениях, создавал авангардные музыкальные серии и коллажи, но трехчастная Alina кажется удивительно спокойной для завзятого экспериментатора. Ее открывает и закрывает одна и та же партия — «Зеркало в зеркале» (Spiegel im Spiegel) — для струнных и фортепиано, но в центральной части «Для Алины» (Für Alina) звучат только клавиши. Два голоса, которые сменяются одним, чтобы снова раздвоиться, и сложная, практически сонатная, форма в сочетании с минимумом звука — в проекте Онищенко все это находит визуальное отображение.

Alina — это не просто приятное женское имя, но и неполная, надломленная анаграмма. Латинское alia, «другие», или английское alien, проступающие в названии проекта, можно отнести к обоим мирам, которые предстают перед зрителем. Никто из тех, кому довелось увидеть посреди обычного летнего дня шаровую молнию, никогда не забудет этот будоражащий опыт. Глаз увлеченно рассматривает диковинное, каким бы опасным оно ни казалось, и, может быть, порой не так уж страшно принять чужую шляпу за жену.

Дарья Борисенко

21.10.2014 – 02.11.2014, Галерея "Триумф"