"Облакачивание" – история про замедление, которая нужна нам всем

Над интервью работала Юлия Крышевич

Фото предоставлены Marfedor Bureau

До 4 октября в пространстве самолета Як-42 на ВДНХ пройдет выставка художника и фотографа Жени Миронова — победителя категории «Видеоарт» третьего сезона проекта «ВЗЛЕТ». Мультимедийный проект «Облакачивание» откроет зрителю, как пилоту, облачный мир в авторской трактовке художника. Куратором проекта выступила Ольга Шишко, искусствовед и специалист в области искусств новых технологий. Мы встретились с Ольгой и Женей, чтобы поговорить про новое мышление, видеоарт и игру слов.

Женя Миронов и Ольга Шишко

Юлия Крышевич: Ольга, первый вопрос к вам. Третий сезон проекта "Взлет" объединяет пять направлений, вы – приглашенный куратор направления "Видеоарт". На сайте ВДНХ и в группе на Facebook цитируется ваше высказывание: "Медиаискусство – это не про технологичность, а про новое мышление". Расскажите, пожалуйста, подробней о своей позиции и поясните, как она связана с вашими ожиданиями от работ участников проекта.

Ольга Шишко: В профессиональном сообществе сложилось мнение, что я специалист в области искусства новых технологий, но я хочу полностью разрушить этот миф. Было время, когда мне были интересны новые медиа как неизученные пространства, в которые пытались ворваться художники: телевидение, Интернет. Но сегодня, в 21 веке, картина изменилась, и для меня инновационные проекты находятся не в области новых технологий. Если говорить о самой технологии,  то  скорее, речь может идти о ее материальности и о чувственно-аффективном отношении к ней человека, то есть о создаваемых ей новых «монтажных склейках»  в голове зрителя. 

Мне скучно наблюдать как в коммерциализированном обществе используются VR, видео: на это уже никто не обращает внимание.  Многие художники возвращаются к старым художественным средствам: кинопроекторам, фотоаппаратам - так они обращаются к другому видению человека: более тактильному восприятию пространства вокруг себя. В связи с этим изменилась и моя позиция: сейчас я больше наблюдаю за художниками, которые используют аллегорические и метафорические истории в творчестве, работая по старинке. Проект Жени мне показался прекрасным именно потому, что работа - про многослойность восприятия действительности и про желание открыть для нас эти слои. 

Ю.К: Женя, как вы узнали о "Взлете"? И чем проект побудил к участию вас, человека, годами успешно работающего в фотографии и видеоарте?

Женя Миронов: Я поддерживаю разные форматы выставок: в музеях, в галереях, в том числе. Но иногда для полноты высказывания не хватает именно тела, в котором будет представлен проект. Знаете, это как в драматургии: в ней принято выделять несколько уровней. Первый внутренний: в самом сюжете кроется определенный конфликт, второй внешний: тело изображения несет драматургию, и, наконец, последний третий уровень совмещает в себе элементы первого и второго. Площадка проекта и тематика моей работы – эта история как раз про третий уровень. Увидев open-call на участие в проекте "Взлет", я сразу обратил внимание на то, что выставка будет проходить в самолете. Именно это меня заинтересовало.

О.Ш.: … и думаю, что самолет добавил концепции проекта глубины. Знаете, это как метод "монтажа аттракционов": одно соединяется с другим, получается третье – все за счет многослойности высказывания. 

Отвергнуть традиционный монтаж –одна из задач современного искусства. Поиск себя в образах связан с иным монтажом, с монтажом, который перестает быть операцией̆ на теле пленки. Он переходит вовне, осуществляется на разных уровнях и плоскостях, соединяя разные медиа.  

Зрители, посмотревшие выставку, наверняка обратили внимание в работах на такой элемент как узкоколейка: здесь она выступает в качестве межкадрового пространства между линией сюжета и пространства (тела проекта). Говоря про последнее, пространство выставки для Жени – это не просто площадка, а окружающий мир, поэтому оно так важно.

Ж.М.: Я использую образ узколколейки как метафору детства: времени, когда восприятие идеальное, а присутствие чистое. Но идея задействовать узкоколейку как таковую в этом проекте принадлежала Ольге: она проследила мой интерес к этому объекту в других работах и предложила представить его и в "Облакачивании". 

Ю.К.: Ольга, я правильно понимаю, что вы как куратор направления видеоарта самостоятельно выбирали работу и художника, с которым вам предстояло сотрудничать? Почему выбор пал на работу Жени? 

О.Ш.: Мне очень нравится, что в Жениных работах есть нить, которая связывает все его творчество: есть обо что опереться, облокотиться (смеется). Слышала сравнение "Облакачивания" с проектом "Облачная комиссия" 1991 года, но это совсем о другом - проект Жени в своем роде уникален. Присутствие узкоколейки в работах дает работе дополнительный слой иронии: соединение разных видов путей – по земле, по воздуху, по воде – делает проект не скоростным, а, напротив, очень медитативным. "Облакачивание" – история про замедление, которое сегодня нужно всем нам. 

Ю.К.: Были ли другие варианты, которым вы были почти готовы сказать "да" или решение было однозначным?

О.Ш.: Да, был один проект: про рейв и 90-е годы. Мне нравится тема, и вообще тот факт, что современная молодежь заново открывает для себя сумасшедший техно-авангард конца прошлого века. Но, в результате, я отказалась: возможно, я бы выбрала этот вариант в 2000 году или в 2005. Сейчас такого стало очень много. Как куратор я отдаю дань искусству не дидактическому – мне очень важен воздух, дает его художник зрителю или нет…

Художник - это все-таки про расстояние: высказывая свое мнение, он остается на обочине и дает свободу зрителю.

Ю.К.: Женя, название работы "Облакачивание" – ваша идея? Откуда такой интерес к облакам? Есть ли другие объекты в природе, которым вы готовы посвятить столько внимания в своем творчестве?

Ж.М.: Да, идея мне пришла в голову около пяти лет назад, а над проектом я работаю уже семь лет. Я считаю, название должно быть емким: чтобы в один слоган помещалась вся суть. Сейчас у меня в разработке два проекта: "Пост ума" и "КАТАРсис" – название каждой работы одновременно является и метафорой к ней. 

Ю.К.: Женя, а как часто вы обращаетесь к игре слов, речевым ассоциациям в посведневной жизни? Считаете ли это занятие важным для художника, работающего в сфере визуальных техник?

Ж.М.: Кроме моих визуальных практик, я занимаюсь поэзией. Кстати, один из моих любимых авторов – Велимир Хлебников. На протяжении пяти лет я сам пишу книгу о том, что было бы с Советским Союзом спустя двести лет, если бы он не распался. Как бы мыслили люди? Каким был бы воздух? И был бы он вообще? И я вынужден придумывать новые слова, имена, звания. Это сложно, потому что я имею дело с несуществующей реальностью. Сюжет книги построен вокруг добычи торфа – зрелища очень сюрреалистичного! Поэтому мне сложно определить жанр книги: это и не фантастика, и вместе с тем, не антиутопия.

Ю.К.: А ваше отношение, Ольга?

О.Ш.: Меня всегда интересовали художники – поэты.  Будетляне выходили на арену русской литературы с идеями о словоновшестве и заявление о красоте Самоценного (самовитого) слова. Поэт-авангардист  из создателя образов превращался в создателя самого языка. То есть язык становится образом, форма несет на себе функции повествования,  Язык  становится визуальным и тактильным, он соединяется с ритмом, звуком.

То, к чему вели Академия Зауми, Велимир Хлебников, находит свою почву в очень тонких работах Жени Миронова. Безусловно, сегодня существует хорошая поэзия в чистом виде, но сцепка между поэтическим и визуальным представляет особый интерес. 

Ю.К.: Женя, в Интернете есть видео "Выставка "Облакачивание" на ВДНХ", где вы рассказываете о своей выставке. Вы говорите, что, предлагая зрителю образы симуляторов облаков, даете ему свободу и формулу попадания в мир безграничности. Мысль неординарная. Интересно, при вынашивании этой концепции вы не задумывались о противоположной по смыслу идее: люди наблюдают за облаками на небе, и каждый видит в них что-то свое?

Ж.М.: Да, все мы мыслим архиетипами сознания и подсознания. Когда работаешь над проектом в течение нескольких лет, порой запутываешься, начинаешь терять связи, но одновременно приобретать новые. Стоит отметить, что на выставке представлен новаторский метод трансперсональной фотографии: выбранная тема обрастает своей мифологией, видеорядом, звуком и прочее. Невозможно сказать, что было первым, а что последовало, но наблюдаются логически стройные взаимосвязи. У каждого облака есть свой смысл.

О.Ш.: Интересно, что Женя говорит о трансперсональном методе как художник. Термин не относится к фотографии, поэтому с ним стоит обращаться аккуратно. Но Жене удалось очень точно описать состояние, в которое входит создатель работы: медитативное. Гроф (прим. ред. – Станислав Гроф) в 70-е годы официально делал эксперименты с ЛСД, пытаясь показать, что у человека гораздо больше возможностей, чем принято думать. Художники, в свою очередь, доказывают, что такое измененное состояние сознания можно добиться другими путями. Таким образом, художник сегодня – это создатель нового типа чувствования.

Ю.К.: От частного к общему: Ольга, как вы считаете, в парном взаимодействии между куратором и художником кто берет на себя основную роль и нагрузку: в случае вашего сотрудничества с Женей и говоря в целом?

О.Ш.: Самый интересный и вместе с тем сложный формат – это работа один на один, куратора и художника. Я считаю, что в таком взаимодействии основную нагрузку берет на себя художник. А в групповой выставке главную роль играет куратор: и часто работы авторов не прочитываются за желанием куратора показать свою идею. В нашем случае все было идеально (смеется)

Ж.М.: Примечательно, что мы с Ольгой имеем очень схожие взгляды на эстетические, смысловые категории, нас интересуют одни и те же вопросы. Странно, что мы не встречались до этого проекта. Я очень рад нашему сотрудничеству и считаю его важной страницей в своей биографии.

О.Ш.: Работы Жени – это не игра в социальную практику, а жизнь. Каждый проект как жизнь. Особенно мне нравится один, который пока еще находится на стадии разработки.

Ж.М.: Я поделюсь своими планами: на окраине Вселенной, приблизительно в 160 км от Москвы, есть заброшенная детская музыкальная школа искусств. Находится она на торфяном болоте. Состояние плачевное: местные дети разорвали в клочья последние баяны, вырвали струны из скрипок и вдавили клавиши в пианино. Приходя в эту школу, я и мои знакомые художники впадаем в полумедитативное состояние и с закрытыми глазами начинаем играть на инструментах. Клавиши пианино расстроены, кто-то скажет, что они не звучат. Но именно эти ноты расстроенного пианино – в некотором смысле, стопроцентно точное звучание места. Это портрет места, портрет времени и портрет тебя. Были случаи, когда я приезжал на болото в октябре, оставался ночевать, перед сном играя на пианино, - и я видел сны о нем. Надеюсь, через несколько лет мы с Ольгой представим Вам этот проект.

Ю.К.: Очень интересно! Будем с нетерпением ждать воплощения этой идеи. Ольга и Женя, вопрос напоследок: что бы вы посоветовали будущим участникам проекта "Взлет"?

О.Ш.: Я советую художникам обратить внимание на то, что это очень нестандартный проект. Сюда приходит другая аудитория: этот зритель не всегда достаточно подготовлен, он не пойдет в музей. И это отличная возможность для художника привлечь внимание к своему творчеству новых людей.

Ж.М.: А я советую участникам разобраться с таким понятием как время. В нем кроется очень много смысла, чтобы развиваться в творческом плане. Эта тема редко и мало обсуждается, вместе с тем, она очень важна. В каждом из нас есть расстроенный рояль в собственной заброшенной школе искусств – в наших силах сделать так, чтобы он зазвучал, а школа распахнула свои врата/